Марсианские империи (сборник)
Шрифт:
Я подошел к малагорам, и они отнеслись ко мне без подозрения. Ведь я был хормад. Подойдя к птице, я взял ее за шею и увел от лагеря. Пройдя довольно большое расстояние и чувствуя, что нахожусь в безопасности, я вскочил на спину птице. Я знал, как управлять ею, так как наблюдал за действиями Ти-ата-ов, когда меня захватили в плен и везли в Морбус. В Морбусе я часто говорил об этом со многими офицерами, так что имел полное представление, как заставить птицу подчиниться.
Малагор отказывался лететь и старался клюнуть меня в ногу. Я боялся, что шум нашей борьбы возбудит подозрения в лагере — и не напрасно боялся. Вскоре я услышал крик:
— Что там происходит? — и в
Я старался заставить птицу взлететь, отчаянно бил ее по бокам. Теперь уже все хормады бежали ко мне. Птица, возбужденная моими ударами и шумом, побежала от них, затем раскинула крылья, захлопала ими, и вот мы уже оторвались от земли и полетели в ночь.
По звездам я определил, в каком направлении Морбус, и заставил птицу повернуть туда. Теперь можно было не беспокоиться — инстинкт приведет ее домой. Птица летела быстро и уверенно. Только когда на небе появлялась быстрая Турия, малагор боязливо жался к земле.
Турия находилась на расстоянии шести тысяч миль от Барсума и делала оборот вокруг него за восемь часов. Это величественное зрелище, когда луна быстро летит по небу, однако ее стремительный полет вселял страх в сердца животных. Поэтому малагор прижимался к земле, как бы стараясь держаться подальше от быстрого светила — огненного шара.
Ах, наши марсианские ночи! Великолепный спектакль, от которого никогда не перестанут замирать сердца жителей Барсума. Какими невыразительными, блеклыми кажутся земные ночи по сравнению с нашими! Ведь Земля имеет одну луну, и она находится так далеко от планеты, что кажется величиной с ноготь. Она медленно, почти незаметно, как бы крадучись, как бы стесняясь самой себя, передвигается по небу. Даже сейчас, когда сердце мое было полно тревоги, я не мог не поддаться очарованию колдовской ночи.
Расстояние, для преодоления которого нам пришлось затратить два дня и две ночи, я пролетел за несколько часов. С трудом я заставил птицу опуститься на остров, откуда мы начали свое путешествие. Малагор хотел приземлиться непременно перед воротами города — на свое привычное место. Но мне удалось подчинить его себе, и я вздохнул с облегчением, спускаясь на землю.
Теперь малагор не желал улетать, и я потратил много сил, прогоняя его. Птицу нельзя было оставлять здесь. Враги по ней сразу догадаются, где я нахожусь. Прогнав малагора, я пошел к туннелю, ведущему в Здание Лаборатории. Разбросав ветки, которыми замаскировал вход, я влез в щель и постарался сделать так, чтобы ход был виден снаружи. Затем я поспешил в камеру 3-17.
С большим чувством облегчения я увидел свое тело в целости и сохранности. Некоторое время я стоял и смотрел на него. Я думал, что после Джанай это, пожалуй, единственное, чем мне хотелось обладать. Конечно, я не идеальный человек, но, сравнивая с моей теперешней внешностью, я казался себе красавцем. Но пока Рас Тавас не вернется, мне суждено находиться в жутком обличье. И может быть, всю жизнь.
Рас Тавас! Джон Картер! Где они? Может, убиты в Фандале. Может, погибли во время опасного путешествия по Тунолианской топи. Может, стали жертвами катастрофы на пути в Гелиум, если сумели добраться до флайера.
Я практически уже потерял надежду на то, что они вернутся за мной. Ведь прошло уже столько времени, что если бы у них все было хорошо, они уже достигли бы Гелиума и вернулись обратно. И все же надежда еще не умерла окончательно.
19. Могущественный Джед Гули
Я понял, что отныне мои планы будут зависеть только от того, в каких условиях я окажусь. Я надеялся, что мне удастся пробраться
Когда я приблизился к двери, ведущей в коридор, мне показалось, что я слышу за ней шум. Поэтому я открыл дверь с крайней осторожностью. И тут же шум стал оглушительным. Это было что-то неописуемое — странный, накатывающийся звук, не похожий ни на что, известное мне. Как будто тысяча человек кричали что-то неразборчивое.
Когда я вышел в коридор и посмотрел вправо, то увидел шевелящуюся массу человеческой плоти, которая накатывалась на меня. Из нее тут и там выскакивали различные части человеческих тел — руки, ноги, селезенки, легкие, носы, уши, головы. Головы яростно кричали и смотрели на меня, руки пытались схватить, но я был недосягаем. Если бы я пришел на час позже и открыл дверь, я попал бы самую гущу этой хищной плоти.
Левый коридор вел на лестницу. По ней можно было подняться на верхние этажи. Пока лестница была свободна, но нетрудно было представить, что пройдет немного времени и эта масса тоже ринется вверх.
Что же дальше? Теоретически эта масса будет непрерывно разрастаться, если ее не уничтожить. Она заполнит весь город Морбус, затем остров, перельется на Великую Тунолианскую топь. Она будет разрастаться и дальше, проглотит города или, если не сможет преодолеть стены, охватит город плотным кольцом, изолируя его и обрекая жителей на гибель от голода. Масса перекатится через долины Барсума, заполнит каналы, уничтожит все живое на планете. И она будет разрастаться до бесконечности. Страшно представить такое, но вполне возможно, что так и будет. Сам Рас Тавас не исключал такой возможности.
Я поспешил по коридору к лестнице и стал подниматься наверх. Я не думал здесь встретить кого-нибудь в этот час, так как знал, что хормады очень недисциплинированные воины и все часовые наверняка спят. Однако к моему удивлению и разочарованию оказалось, что наверху царила настоящая паника. Причем такая паника, что на меня никто не обращал внимания. Офицеры пытались навести порядок, но у них ничего не получалось. Страх, владеющий хормадами, был сильнее страха перед офицерами.
Из обрывков разговоров я понял, что масса из резервуара номер четыре уже проникла во дворец, и Эймад бежал в деревню. Я узнал также, что масса разливается по улицам и воины-хормады боятся, что она отрежет им путь к бегству. Эймад приказал им остаться и попытаться остановить массу. Некоторые из офицеров старались выполнить приказ, но большинство думало только о бегстве, так же, как и воины. Внезапно кто-то из воинов громко крикнул:
— Почему мы должны оставаться здесь и умереть, если сам Эймад со своими приближенными сбежал? Бежим отсюда, пока еще некоторые улицы свободны!
Этого было достаточно. Как огромная волна, толпа уродов смыла офицеров со своего пути, затоптав некоторых, и ринулась к выходу. Огромный засов отлетел в сторону, и двери распахнулись. Ничто не могло удержать хормадов, и эта толпа неудержимо понесла и меня.
Что же, пусть будет так. Раз Эймад сбежал из города, значит, и Джанай не приведут сюда.