Мартин Борман: «серый кардинал» III рейха
Шрифт:
В «Заявлении начальника штаба заместителю фюрера» от 20 февраля 1939 года Борман манипулировал гауляйтерами и прочими высокими партийными чинами, словно пешками на шахматной доске. Так, два впавших в немилость гауляйтера «восточных земель»{34} вскоре оказались изгнанными с высоких постов. Оба — истовый лютеранин, министр образования и гауляйтер провинции Южный Ганновер — Брюнсвик Бернхард Руст и набожный католик гауляйтер Южной Вестфалии и Силезии Йозеф Вагнер принадлежали [228] к когорте ветеранов НСДАП и дерзнули отказать Борману в признании его главенствующей роли. Впрочем, если Вагнера удалось сослать на должность уполномоченного
Шеф организационного отдела НСДАП Роберт Лей вынужден был признать превосходство Гесса как официального заместителя фюрера. Однако он считал недопустимым, чтобы в решении кадровых и политических вопросов конкуренцию ему составлял еще и начальник штаба, учрежденного при заместителе фюрера. В конце 1939 года Лей разразился длинным письмом в адрес Гесса, подчеркивая, что во избежание хаоса каждому рейхсляйтеру необходимо строго придерживаться рамок собственной юрисдикции. «Как заместитель фюрера, Вы занимаете руководящее положение по отношению ко всем рейхсляйтерам, но эти должностные права отнюдь не делегируются чиновникам Вашего аппарата. Поднятый мною вопрос требует принятия решения лично Вами, поскольку не может находиться в компетенции политических руководителей одного со мною ранга».
Лей не преминул напомнить, что, вопреки сложившейся системе, «Борман создал при аппарате заместителя фюрера те же отделы, которые к тому времени уже давно и успешно функционировали в структуре моего штаба». Он также подчеркнул, что под угрозой оказалась эффективность механизма власти, основанного на институте рейхсляйтеров. Причиной тому стали действия Бормана, который переманивал в свой партийный штаб всех специалистов высокой квалификации, хотя многие из них даже не являлись [229] членами НСДАП. Лей надеялся остановить соперника, добившись от заместителя фюрера четкого определения сферы деятельности его бюро. Однако, несмотря на то, что письмо было адресовано лично заместителю фюрера, две недели спустя ответ составил именно Борман.
Борман напомнил, что фюрер располагает неограниченной властью во всех областях — значит, в делах партии то же справедливо для заместителя фюрера и штаба, претворявшего в жизнь его распоряжения. Словом, никто, кроме Гитлера и Гесса, не имел права отдавать приказы Борману. На этом основании он отказался составить для Лея схему разделения полномочий. Кроме того, Борман отметил, что имена собранных им специалистов хорошо известны, но не подлежат оглашению, ибо на список сотрудников бюро Гесса наложен гриф «Совершенно секретно». Его ничуть не беспокоили протесты Лея, о котором он как-то написал в дневнике: «Ну что взять с сына торговца скотом?» По мнению Бормана, человек столь низкого происхождения был не многим лучше еврея.
После начала войны Геринг и Фрик попытались помешать усилению влияния Бормана в областях, находившихся под их юрисдикцией. Как председатель совета обороны третьего рейха, Геринг издал постановление, согласно которому партийным лидерам от крейсляйтеров и ниже рекомендовалось «воздерживаться от вмешательства в дела правительства». Однако уже четыре недели спустя Борман разослал крейсляйтерам и гауляйтерам «секретную директиву», объявлявшую указ Геринга не имеющим силы.
К тому времени Борман уже взял верх в конфликте между гауляйтерами и обер-президентами. Он инспирировал ряд обращений гауляйтеров, возмущенных [230] вмешательством обер-президентов в дела политического свойства, и сообщил об этих жалобах Гитлеру. В мае 1939 года Фрик получил от Бормана указание, выдержанное в твердом, безапелляционном тоне. В этом послании рейхсляйтер НСДАП напоминал, что именно на гауляйтеров фюрером возложена ответственность за состояние общественной морали в подчиненных им округах, а потому только гауляйтерам позволено принимать решения политического характера. Если же по какому-то аспекту представители правительства и партии не могут прийти к соглашению, «окончательное решение проблемы передается на рассмотрение заместителя фюрера, как руководителя правительства по вопросам общественного управления».
Тем самым Борман обеспечил Гессу (и себе) право отдавать приказы высшим чиновникам из аппарата Фрика. В итоге он также прибрал к рукам гауляйтеров, которые теперь при всяком конфликте с правительственной стороной обращались к нему за поддержкой, как к высшему начальству. Министр внутренних дел оказался не в силах противостоять Борману, поскольку не мог определить, в каких случаях тот по-своему трактовал те или иные устные высказывания фюрера, а в каких — исполнял его прямые указания. Фрику было на что пожаловаться Гитлеру, но у ворот неусыпно нес вахту Борман, старательно ограждавший хозяина от встреч со своими недругами.
В конце 1939 года Борман в последний раз объединился с Бухом во время разбирательства по делу Юлиуса Штрайхера. Последний всегда был одной из наиболее отталкивающих фигур в НСДАП: жестокий садист со сверкающей лысой головой, который, подобно Гитлеру в «период борьбы», всегда ходил с намотанным [231] на запястье кожаным кнутом и непременно выступал с антисемитских позиций на нацистских сборищах и со страниц своего еженедельника «Штурмер», обвиняя евреев в развратности и скупости, и призывая обеспечить «арийцам» исключительные права в области коммерции.
В центральное бюро НСДАП непрерывно поступал мощный поток жалоб на этого монстра, и Рудольф Гесс вынужден был принять меры, чтобы положить конец скандалу. Хотя Гитлер полностью развязал руки гауляйтерам, позволив им всякими способами наполнять карманы (мол, «по закону природы» сильнейший берет все, что хочет), при поддержке Буха и Бормана Гесс обратился к фюреру с предложением вынести это дело на рассмотрение партийного суда. 10 января 1940 года Мартин записал в дневнике: «Фюрер совещался с М. Б. и Либелем о Штрайхере» (Либель был бургомистром Нюрнберга и враждовал со Штрайхером).
В этом деле Бормана заботила не справедливость и не имидж партии: он увидел прекрасную возможность продемонстрировать упорствовавшим гауляйтерам свою силу. Следовало показать им, что даже Штрайхер, неоднократно заслуживавший похвалы из уст самого Гитлера, не в состоянии уйти от длинных рук Бормана. Партийный суд под председательством Буха лишил обвиняемого всех постов и наград. Такой итог не устраивал Гитлера, вознамерившегося отменить решение и отстранить «старого дурака» Буха. Однако Борман воспрепятствовал осуществлению этих мер (подобный поворот событий подорвал бы полученный им престиж), сумев переубедить фюрера (эта беседа, состоявшаяся в Мюнхене, отмечена в его дневнике датой 16 февраля 1940 года). [232]