Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
"Идет рдкая стрльба, — это солдаты от радости стрляют в воздух". Нт данных, подтверждающих повствованіе Жильяра о том, что вечером перваго марта мятежники "стали наступать на дворец, и что столкновеніе казалось неизбжным". "Императрица, — разсказывает Жильяр, —была вн себя от ужаса при мысли, что кровь прольется на ея глазах, и вышла с Маріей Николаевной к солдатам, чтобы побудить их сохранять спокойствіе. Она умоляла, чтобы вступили в переговоры с мятежниками''. Ни перваго, ни второго марта со стороны "мятежников" никаких активных дйствій против Царскосельскаго дворца не было предпринято. Думается, правдивую картину происходившаго в Александровском дворц дал в своих воспоминаніях бывшій "придворный скороход" эстонскій гражданин Оамер. По его словам, командир своднаго пхотнаго полка, Комаров, распорядился вызвать во дворец весь полк, расположенный у павильона императорской втки. Вс части прибыли в боевой форм, с ружьями и пулеметами и расположились в обширном подвал дворца, принявшаго вид военнаго лагеря. У ворот и кругом дворца были разставлены часовые посты. Когда со стороны расквартированных в Царском Селе I. II. ІV. стрлковых, лейб гвардіи гусарскаго и кирасирскаго полков стала слышаться беспорядочная ружейная стрльба, Комаров распорядился поставить у ворот дворца два пулемета. А. Ф., узнав про это, отмнила распоряженіе. "Должен замтить, — пишет Оамер, — что А. Ф. выказала себя в эти тревожные дни и ночи женщиной с крпкими нервами и большой выдержкой характера. Она нсколько раз, раза два даже в 2-3 часа ночи, спускалась в подвал Александровскаго дворца, проходила медленно мимо стоявших солдат и, бодро смотря им в глаза, говорила: прошу ни при каких обстоятельствах не стрлять, быть хладнокровными,
Итак, ни перваго, ни второго марта со стороны "мятежников" никаких активных дйствій против Царскосельскаго дворца не было предпринято. Вырубова была больна, лежала с жаром и, вроятно, в представленіи ея все достаточно перепуталось — поэтому ей казалось, что бунтующіе с пулеметами надвигались на дворец для того, чтобы его разгромить, и что охрана дворца покинула его уже 1-го марта и что по самому дворцу уже ходили кучки революціонных солдат.
Из письма А. Ф. 2-го видно, как сгущается постепенно атмосфера, как изолируется понемногу дворец от вншняго міра, и как близкіе люди попадают на учет или оказываются арестованными. "Ты прочтешь все между строк и почувствуешь, — писала она мужу: "всего не скажешь в письм", но как все это далеко от того жуткаго "нечеловческаго" одиночества, о котором говорил в своих парижских докладах (уже для русской публики) в 36-м году Керенскій, когда с образностью, переходяіщей в фальшь, утверждал, что царская семья всми была покинута и "революціонеры бгали в аптеку" за лкарствами для больных дтей[248]. А. Ф., конечно, бодрилась, когда говорила о своем даже боевом настроеніи: "вс мы бодры, не подавлены обстоятельствами, только мучаемся за тебя". С ночи на 3-е "тревога" должна была усилиться, ибо был арестован поздно вечером в ратуш ген. Гроттен ("совершенство" аттестовала его Царица в письм 2-го) и другія лица (сообщенія из Ц. С. в Ставку). Вншне, однако, все еще по старому: "Мы вс держимся по прежнему, каждый скрывает свою тревогу... вечером, — пишет А. Ф. 3-го, — я с Маріей длаю свой обход по подвалам, чтобы повидать всх наших людей — это очень ободряет..."[249].
Три дня, прошедшіе с 28 февраля, — время огромное для момента, когда событія текли с быстротой часовой стрлки. Вроятно, обстановка, в которой происходило первое свиданіе А. Ф. с вел. кн. Павлом, была ближе к характеристик, которая дана была в письм 2-го марта: "Павел, получившій от меня страшнйшую головомойку за то, что ничего не длал с гвардіей, старается теперь работать изо всх сил и собирается нас всх спасти благородным и безумным способом". Дло идет об "идіотском манифест относительно конституціи посл войны". Предоставим вновь слово в. кн. Павлу оно, конечно, претворено воспріятіем газетнаго сотрудника[250]. "1-го марта, — продолжает интервью, — я вторично был вызван во дворец, но пойти туда отказался. В то время у меня на квартир готовился манифест о полной конституціи русскому народу. Его должен был подписать Николай Александрович. Заручившись подписями Кирилла Вл. и Мих. Ал. и подписавшись под этим манифестом сам, я отправил манифест в Гос. Думу и вручил его под расписку Милюкову. А уже потом я отправился по дворец. Первые вопросы, заданные мн тогда Алек. Фед., были такіе: — "гд мой муж? жив ли он? И что нужно сдлать для улаженія безпорядков?" Я передал А. Ф. содержаніе заготовленнаго мною манифеста, и она его одобрила". Дале передавалось содержаніе этого не очень удачнаго по форм выраженія "манифеста". "В твердом намреніи переустроить государственное управленіе в Имперіи на началах широкаго представительства, мы предполагали пріурочить введеніе новаго государственнаго строя ко дню окончанія войны", — начинал манифест и перекладывал затм отвтственность на "бывшее правительство", которое, "считая нежелательным установленіе отвтственности министров перед отечеством в лиц законодательных учрежденій, находило возможным отложить этот акт на неопредленное время. Событія послдних дней, однако, показали, что правительство, не опирающееся на большинство в законодательном учрежденіи, не могло предвидть возникших волненій и их властно предупредить". Посему: "Мы предоставляем государству россійскому конституціонный строй, повелваем продолжить прерванныя указом нашим занятія Гос. Совта и Гос. Думы, поручая предсдателю Гос. Д. немедленно составить временный кабинет и в согласіи с ним озаботиться созывом Законодательнаго Собранія, необходимаго для безотлагательнаго разсмотрнія имющаго быть внесенным, правительством проекта новых основных законов Россійской Имперіи"[251].
Манифест еще не был представлен во Временный Комитет, когда до в. кн. Павла дошло сообщеніе о том, что начались разговоры по поводу отреченія и назначенія Мих. Алек. регентом. Тогда, как мы уже знаем, в. кн. Павел написал своему племяннику Кириллу с просьбой переговорить с Родзянко. Племянник, уже ходившій с красным флагом, нсколько раздраженно отвтил дяд: ..."до меня дошли лишь слухи. Я совершенно с тобой согласен, но Миша, несмотря на мои настойчивыя просьбы работать ясно и единомышленно с нашим семейством, прячется и только сообщается секретно с Родзянко. Я был вс эти тяжелые дни один, чтобы нести свою отвтственность перед Ники и родиной, спасая положеніе, признавая новое правительство".
Тактика спасенія династіи, примненная в. кн. Кириллом в революціонные дни, вызвала рзкое отрицательное отношеніе к себ не только со стороны А. Ф. Брат легитимнаго кандидата на Россійскій престол занес в дневник 9 марта такое сужденіе по этому поводу старшаго в род в. кн. Ник. Ник.. "Поведеніе в. кн. Кирилла глубоко возмутило всх". "Еще посл опубликованія отреченія это было бы допустимо, но до этаго долг присяги и чести не допускали таких дйствій, т. е. переходить на сторону в то время врагов Государя, гд кровь наших предков, честь и сознаніе своего достоинства".
Редакція "Краснаго Архива" не расшифровала того лица, скрытаго в письм в. кн. Павла под иниціалами Н. И., при посредств котораго Павел Александрович был все время в контакт с Государственной Думой, между тм это нетрудно сдлать. Подразумвался здсь прис. пов. Иванов — тот самый, который позже играл в дни гражданской войны нсколько двусмысленную роль при образованіи Св-3ап. Правительства на фронт ген. Юденича. Посредническая роль его недостаточно ясна[252], равно как и вс предварительные шаги, предшествовавшіе составленію "манифеста" и охарактеризованные в. кн. Павлом в интервью словами: "Я слдил за ходом событій и был в курс всх дл".
Попытка спасти положеніе "манифестом" запоздала. В момент, когда дядя и племянник обмнивались еще письмами, "новое теченіе" в "Дум" уже опредленно оформилось в категорическое требованіе, и Родзянко, как мы знаем,
Предпринимала ли в своем "боевом" настроеніи А. Ф. какіе-нибудь реальные шаги для противодйствія революціи, не удовлетворенная той мягкотлостью (по выраженію большевиков — Покровскій) которую проявлял Николай II? В письм 3-го, мы знаем, она писала, что "не может ничего сдлать из страха повредить, так как не имет никаких извстій"... "теперь она только мать при больных дтях". Ну, а раньше? В тх же "Послдних Новостях", в номер от 30 апрля 24 г. появилась нсколько странная статья, автор которой скрылся под псевдонимом Z. Он расширил рамки темы о "тх", которые участвовали в "этом", и говорил о план, который осуществлял "тріумвират" в лиц Царицы, командующаго войсками Хабалова и военнаго министра Бляева. Это одна из версій легендарнаго "протопоповскаго" проекта: провоцировать революцію и подавить ее пулеметами. На основаніи каких-то матеріалов ген. Аверьянова, которые будут опубликованы, автор говорил о 500 пулеметах, оставленных для этой цли в Мурманск из числа присланных для фронта. "Документы" эти до сих пор не были опубликованы, и, слдовательно, разсужденія Z должны быть отнесены к области исторической фантастики, для которой нт мста в историческом повствованіи[256].
Реально мы знаем только о свиданіи А. Ф. с ген. Ивановым в ночь с 1-го на 2-ое марта. В передач Иванова при допрос в Чр. Слд. Ком. рчь шла о прізд Царя, о необходимости создать правительство, пользующееся довріем и т. д. "Только не поручусь, — добавлял генерал, — что она сказала слово: "отвтственное". Естественно, Иванов не стал передавать то интимное, что между ними могло быть говорено. Но вот разсказ вел. кн. Николая Мих. занесённый им в дневник. Человк. этот довольно страстно не терпл Царицу, — в его дневник попадаются квалификаціи, которыя трудно в печати повторять. "Государыня, — записывал Ник. Мих., — казалось очень хорошо владла собой и была невозмутимо спокойна. Она увряла генерала, что энергичными дйствіями он легко может возстановить порядок в Петроград... что все это возстаніе ничто иное, как недоразумніе, ...что мало вроятно, чтобы он (Император) ршился отречься от престола, и если бы даже он это сдлал, то это было бы только для того, чтобы успокоить умы и в пользу наслдника, а в виду несовершеннолтія послдняго установить регентство под ея попеченіем. Иванов был ошеломлен всм этим разговором, старался показать невозможность итти на Петроград и должен был сознаться, что он может принять только единственное ршеніе вернуться в Могилев". Почти не приходится сомнваться в том, что это позднйшая запись из вторых рук, — даже дата указана ошибочно: ночь с 2-то на 3-е[257]. Совершенно невроятно, чтобы А. Ф. могла с Ивановым говорить об отреченіи. Судя по письму А. Ф, 2-го, если она побуждала Иванова к активным дйствіям, то не в сторону Петербурга, а на освобожденіе Николая II, попавшаго в западню происками "революціонеров". "Милый старик Иванов сидл у меня от 1 до 2.30 час. ночи и только постепенно вполн уразумл положеніе"... "Я думала, что он мог бы прохать к теб через Дно, но сможет ли он прорваться? Он надялся провести твой позд за своим".
Вся обстановка, вырисовывающаяся из приведенных данных, заставляет по иному подойти к моменту, когда А. Ф. получила сообщеніе об отреченіи Царя, и нсколько боле осторожно и по другому интерпретировать остальныя "таинственныя" слова в ея письмах. Этот момент, очевидно, пришелся уже на вечерніе или предвечерніе часы, а не на утренніе, и, начав писать письмо посл полученной от кн. Палй информаціи, центром которой был все же "идіотскій" манифест, А. Ф. заканчивала, письмо посл разговора с в. кн. Павлом. Припомним, что по предположенію автора статьи в "Пос. Нов.", А. Ф. должна была получить от в. кн. Пав. Ал. сообщеніе "не только о голом факт отреченія, но и о мотивах этой перемны намренія" (т. е. о замн сына братом). Великій Князь мог сам знать только то, что сообщили Гучков и Шульгин, — и то, вроятно, с чужих слов. Ничего специфическаго, поясняющаго "таинственныя слова" Пав. Ал. сообщить не мог. В интервью, напечатанном в "Русской Вол", со слов Великаго Князя так разсказывалось о посщеніи им дворца 3 марта: "У меня в руках был свжій номер "Извстій" с манифестом об отреченіи. Я прочел его А. Ф. Об отреченіи А. Ф. ничего не знала. Когда я закончил чтеніе, она воскликнула: "не врю, все это — враки, газетныя выдумки. Я врю в Бога и армію. Они нас еще не покинули". Мн пришлось разъяснить опальной цариц, что не только Бог, но и вся армія присоединилась к революціонерам. И лишь тогда бывшая царица поврила кажется, в первый раз поняла или постаралась понять все то, к чему она, Гришка Распутин и Протопопов привели страну и монархію". Слишком очевидно, что конец сказан для толпы. Но интервью не документ, на который можно твердо опираться. В данном случа прежде всего бросается в глаза одна несуразица — упоминаніе об "Извстіях", в которых яко бы уже 3-го был напечатан манифест. Самое большое, что могло быть в руках Пав. Ал. — это "летучка", выпущенная днем Совтом с кратким извщеніем об отреченіи, — о ней говорят Ломоносов и Шульгин[258].