Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
1-го марта, в среду, я ршил отправиться к вел. князю Михаилу Александровичу, на Милліонную улицу, 12. Вышел я из дому около 12 часов, в сопровожденіи Д. Н. Старынкевича, который проводил меня до Милліонной, 12. Шли мы с Фонтанки на Милліонную по Невскому проспекту и через площадь Зимняго дворца. По всему Невскому проходили войска к Государственной Дум. На углу Милліонной улицы и Мшкова переулка, у дома № 16, была большая толпа народу. Оказалось, что в этом дом только-что убили, во время обыска, проживавшаго там генерала Г. Э. Штакельберга, состоявшаго при вел. кн. Маріи Павловн старшей. Это было за два дома до квартиры кн. Путятиной. Подойдя к подъзду дома № 12, гд находился вел. князь М. А., я встртил гувернантку кн. Путятиной, которая сказала, что только-что на ея глазах на набережной Невы был убит какой-то офицер. В квартиру кн. О. П. Путятиной я вошел около часу дня, к самому началу завтрака. В передней комнат меня встртил Н. Н. Джонсон, который сообщил мн об опасности, которой подвергался в это утро Вел. Князь, находясь в частной квартир, так как в сосдних квартирах, — между прочим, обер-прокурора Св. Синода Раева и Столыпина, — производились обыски; в квартиру кн. О. П. Путятиной лица, производившія обыск в дом, к счастью, не зашли; сообщая об этом, Н. Н. Джонсон добавил, что в настоящую минуту М.
Прибыв в квартиру кн. Путятиной г. первом часу дня, в среду, 1-го марта, я оставался "в ней с вел. князем М. А. до 11 час. утра субботы, 4-го марта. За завтраком, кром М. А. и семьи кн. Путятиной, были Н. Н. Джонсон и я. Муж кн. О. П. Путятиной находился на фронт. Посл завтрака М. А. разсказал мн о совщаніи в Маріинском дворц, вечером 27-го февраля, результатом котораго был разговор его с Государем, через ген.-ад. Алексева, по прямому проводу в Ставку. Во время завтрака прибыл караул от школы прапорщиков, в количеств 20 юнкеров, при пяти офицерах; офицеры помстились в кабинет квартиры кн. Путятиной, а юнкера — в сосдней квартир, этажем ниже. В теченіе дня к Вел. Князю прізжали разныя лица. Был член Гос. Думы гр. И. И. Капнист, были и другія лица, у которых Вел. Князь освдомлялся о происходящем в Государственной Дум; доставляли эти свднія и офицеры караула, отправлявшіеся поочередно в Думу, интересуясь, с своей стороны, происходящим в ней.
В этот же день, около 9 час. вечера, пришел и вел. князь Николай Михайлович, возвратившійся в этот день в Петроград (жил "визави" с квартирой Путятиной) из своего имнія "Грушевка", гд он находился по повелнію Государя с 1-го января. Кажется, и этот же день прізжал и англійскій посланник Бьюкенен. День 2-го марта, четверг, М. А. продолжал оставаться в квартир кн. Путятиной, узнавая от прізжавших к нему лиц о происходящем в Государственной Дум. В этот день Вел. Князь написал письмо М. В. Родзянко, изъявляя готовность пріхать в Гос. Думу, если его прізд может принести пользу при создавшемся положеніи. М. В. Родзянко отвтил письмом. Из этого письма Вел. Князь впервые узнал о предполагаемом отреченіи от престола Государя в пользу наслдника, при регентств вел. князя М. А.; это письмо было получено вечером, о ршеніи же самого Государя М. А. извстно не было.
Так закончился день 2-го марта.
Утром 3-го марта (пятница), в 5 час. 55 мин. утра, я услыхал телефонный звонок, и затм увидал стоящих у телефона; сперва Н. Н. Джонсона, а затм вел. князя Михаила Александровича; оказалось, что звонил министр юстиціи Керенскій и спрашивал разршеніе пріхать составу Временнаго Правительства и Думскому Комитету. Великій Князь изъявил согласіе, и стал приготовляться к пріему.
Михаил Александрович предполагал, в соотвтствіи с письмом предсдателя Государственной Думы, что состав Временнаго Правительства и Думскій Комитет дут доложить ему о регентств, а потому и обдумывал соотвтствующій отвт, выражающій согласіе.
Выяснилось, что Временное Правительство и Думскій Комитет прибудут немедленно посл переговоров по телефону, но на сбор потребовалось время, и създ начался в 9 час. 15 мин. утра. Одними из первых прибыли М. В. Родзянко и кн. Г. Е. Львов: послдними пріхали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. М. В. Родзянко просил через меня вел. князя М. А. не открывать засданія до прізда этих послдних, так как они возвращаются из Ставки с важными сообщеніями.
Михаил Александрович вышел к собравшимся лицам около 9 час. 15 мин.; приблизительно в это же время пріхали А. И. Гучков и В. В. Шульгин. При пріем вышеуказанных лиц я не присутствовал, но заключительныя слова Вел. Князя слышал из сосдней комнаты: М. А. выслушав рчи съхавшихся к нему лиц, объявил, что удаляется в сосднюю комнату для размышленія. Член Думы Керенскій заявил, что он врит, что такой вопрос, предложенный на ршеніе Вел. Князя, М. А. ршит со своей совстью, без участія посторонних лиц, разв лишь по совщаніи с супругой. Вел. Князь объявил, что супруги его в Петроград нт, и что он желает вынести отвтственное ршеніе по обсужденіи вопроса с М. В. Родзянко и кн. Львовым. Посл этих слов М. А. с указанными лицами удалился в сосднюю комнату, и через нкоторое время вынес ршеніе, объявленное в акт от 3-го марта.
Это было около 1 часу дня.
Посл сего вс присутствовавшіе ухали, остались лишь кн. Львов и Шульгин, приглашенные кн. О. П. Путятиной к завтраку. За завтраком были: вел. князь М. А., кн. О. П. Путятина, кн. Львов, В. В. Шульгин, Н. Н. Джонсон и я.
Посл завтрака М. А. предложил кн. Львову и Шульгину приступить при моем участіи к оформленію происшедшаго. Я указал, что при составленіи акта необходимо имть перед собою подлинное отреченіе Государя и основные законы. Ршено было вызвать В. Д. Набокова, у котораго находилось подлинное отреченіе Государя императора (вроятно, как у управляющаго длами Временнаго Правительства), и бар. Нольде, профессора международнаго права. Первым пріхал В. Д. Набоков, представившій М. А. отреченіе Государя и доложившій проект акта, составленный, по словам Набокова, министром путей сообщенія Некрасовым. По прізд бар. Нольде, М. А. приступил, при участіи указанных лиц (Львов, Набоков, Нольде), к обсужденію проекта акта. Я удалился. Около 4 1/2 час. дня М. А. вышел из совщательной комнаты и передал мн для прочтенія, уже переписанный рукой Набокова, акт о временном отказ от принятія верховной власти. По прочтеніи акта я предполагал высказать свои соображенія непосредственно Вел. Князю. М. А. предложил мн сдлать их в его присутствіи членам совщанія.
Войдя в совщательную комнату, я замтил, кром вышеупомянутых лиц, М. В. Родзянко и А. Ф. Керенскаго. Я предложил нкоторыя измненія в текст акта, нкоторыя из которых и были приняты М. А. и
На слдующее утро, в субботу, 4-го марта, вел. князь Михаил Александрович отбыл из Петербурга в Гатчину, в сопровожденіи Н. Н. Джонсона и встртившагося по пути ген. Я. Д. Юзефовича.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
ТРАГЕДІЯ ФРОНТА
I. Армія и переворот.
1. "Обманутые" генералы.
Председатель Думы, информируя Ставку в 11 час. вечера, 3-го марта, подвел итоги словами: "все приходит боле или мене в порядок". На фронт пока "благополучно", признавал нач. штаба, но тм не мене отвт его звучал пессимистически: "главнокомандующіе в теченіе цлаго дня запрашивали о времени опубликованія акта 2 марта, ибо слухи об этом проникли в армію, в ряды войск и населенія, порождали недоумніе и могли закончиться нежелательными проявленіями. Безотрадно положеніе Балтійскаго флота, бунт почти на всх судах, и боевая сила флота, повидимому, исчезла... Это результат промедленія в объясненіи чинам флота сути акта 2 марта. По имющимся свдніям также печально и безнадежно состояніе войск петроградскаго гарнизона... Вот грустная картина с военной точки зрнія. Полагаю, что новое правительство должно придти на помощь арміи, призвать к порядку развращенныя части... Суровыя мры на первое время должны образумить забывших дисциплину"... Мы знаем, что "унылой" и "грустной" оцнк ген. Алексева Родзянко противопоставил петербургскія настроенія — "бодрыя" и "ршительныя". Родзянко сослался на полученную телеграмму о том, что в Балтійском флот "вс бунты ликвидированы, и флот привтствует новое правительство". В отвт Алексев огласил новую вечернюю телеграмму адм. Непенина: "Бунт почти на всх судах"...[298]. "Вы видите — продолжал Алексев — как быстро разворачиваются событія, и как приходится быть осторожным в оцнк событій... Конечно, я извщу вас о том, как будут встрчены войсками дйствующей арміи оба акта. Вс начальники от высших до низших приложат вс усилія, чтобы армія продолжала быть сильным, могущественным орудіем, стоящим на страж интересов своей родины. Что касается моего настроенія, то оно истекает из того, что я никогда не позволяю себ вводить в заблужденіе тх, на коих лежит в данную минуту отвтственность перед родиной. Сказать вам, что все благополучно, что не нужно усиленной работы — значило бы сказать неправду".
Можно ли из этого пессимизма Алексева, навяннаго создавшейся обстановкой, длать вывод, что он признал вообще ошибочность своего поведенія в часы, предшествовавшее отреченію Царя?
В таком смысл ген. Лукомским сдлано пояснительное примчаніе к одному из документов, приведенных в его воспоминаніях. Передавая телеграмму 3-го марта с запросом мнній главнокомандующих, Алексев сказал: "никогда себ не прощу, что, поврив в искренность нкоторых людей, послушал их и послал телеграмму главнокомандующим по вопросу об отреченіи Государя от престола". Аналогично утверждает и комментатор бесд с Рузским, изложенных в "Рус. Лтописи". "Основное мнніе Рузскаго о днях 1-2 марта, им формулировано так: Алексев "сгоряча поврил Родзянко, принял ршеніе посовтовать Государю отречься от престола, и увлек к тому остальных главнокомандующих". Сам же Рузскій яко-бы признавал, что ему надлежало "вооруженной силой подавить бунт", но что в тот момент он "старался избжать кровопролитія и междоусобія". Как бы не оцнивали сами участники событій своей роли под вліяніем послдующих неудач, историку приходится по иному опредлять патріотическія побужденія, которыя ими руководили. Не участвовавшій непосредственно в событіях ген. Куропаткин (он находился на отлет — в Туркестан), довольно, ярко выразил почти господствовавшее настроеніе своей записью в дневник 8-го марта: "Чувствую себя помолодвшим и, ловя себя на радостном настроеніи, нсколько смущаюсь: точно и неприлично генерал-адъютанту так радоваться революціонному движенію и перевороту. Но так плохо жилось всему русскому народу, до такой разрухи дошли правительственные слои, так стал непонятен и ненавистен Государь, что взрыв стал неизбжен. Ликую потому, что без переворота являлась большая опасность, что мы были бы разбиты, и тогда страшная рзня внутри страны стала бы неизбжна. Теперь только бы удалось возстановить всюду дисциплину в войсках, только бы политическая горячка не охватила войска дйствующей арміи; побда, глубоко уверен в том, нам обезпечена".
Если придворная дама Нарышкина, посл бесды с "одним офицером", записывает в свой позднйшій дневник (26 іюля): "вс они единодушно утверждают то, что есть, а именно, что, если бы Государь не поторопился подписать отреченія, ничего бы не было" — то это, может быть, естественно. Также понятно и то, когда свитскій мемуарист полк. Мордвинов утверждает, что "русскій народ" думал иначе, чм его думскіе представители и "русскіе генералы". Но когда военный историк ген. Головин, особо претендующій на "соціологическую" трактовку событій революціи, пытается убдить нас, что Николай II своим быстрым отреченіем, не сдлав "сколько-нибудь серьезных попыток бороться против взбунтовавшагося гарнизона столицы", превратил "солдатскій бунт" в "удавшійся мятеж, т. е. в революцію", то это вызывает только недоумніе. Неужели не ясно теперь, что даже задержка, опубликованія отреченія 2-го марта, вызванная запоздалой делегаціей Врем. Комитета и несвоевременной агитаціей "защитников монархіи", которая обострила династическій вопрос, до крайности осложнила положеніе и имла только отрицательные результаты? Иностранцы в свое время врно опредлили значеніе происшедшаго: "Величайшая опасность — писал лондонскій "Times" — заключалась в том, что Царь не сумет оцнить требованія момента с достаточной быстротой и вступит в борьбу с революціей. Но он обнаружил достаточно государственной мудрости и безкорыстнаго патріотизма, сложив свою власть — он, как мы думаем, спас свой народ от гражданской войны и свою столицу от анархіи"... "Мы восхищаемся — говорил в Париж предсдатель совта министров Рибо — поступком Царя, который преклонился перед волею народа и принес ей в жертву прошлое гордой династіи... Ничего боле прекраснаго нельзя себ и представить". Эти восторженныя офиціальныя слова, быть может, и не совсм соотвтствовали индивидуальным мотивам, вызвавшим ршительный шаг имп. Николая II, но они врно передают объективную цнность в тот момент совершившагося факта. Только этой объективной цнностью можно опредлять все значеніе поведенія верховнаго командованія в критическій день 1-го марта.