Маска из другого мира
Шрифт:
Денис одолел паяца за десять минут, изловчившись отрезать тому язык, а потом заколол в печень, ловко подскочив, пока тот визжал от боли. Сам бородач, хоть большую часть боя и простоял на месте, лишь удерживая щит и отбивая дальние удары паяца, все равно запыхался, и пот с него тек градом. Впрочем, это не мешало довольной улыбке не сходить с его лица. А потом пришел черед Костика. Против Сильвио режиссер, хитро прищурившись, выпустил спиногрыза, и наш мастер рапиры устроил настоящий мастер–класс, показав, как можно драться с тем, кто стремится атаковать тебя исключительно с тыла. Причем даже без использования обманных маневров. Впрочем, наверно, за подобный маневр могло сойти начало боя, когда Костя подставил хутхэну спину, вынудив атаковать
— Занавес! — привычно зааплодировал режиссер, когда спиногрыз растаял в черном дыму. — На сегодня закончим, а завтра перед спектаклем делаем генеральный прогон.
И он улыбнулся, довольный двусмысленностью своих слов. На самом–то деле генеральную репетицию или, по–театральному, прогон будут делать другие актеры. Обычные, не обладатели масок. Мы же будем готовиться к сражению на той стороне, и — дай нам всем сил и удачи толстый сатир, поставщик вина для Мельпомены и остальных муз — понадеемся, этого хватит, чтобы хотя бы вернуться живыми.
* * *
Даже с учетом затянувшейся тренировки мы освободились в середине дня, и я слонялся по зимнему городу, наслаждаясь яркой солнечной погодой. Прошелся по Горсаду, взял себе кофе в кинотеатре «Звезда» и решил совершить променад по набережной. С Денисом мы договорились встретиться через несколько часов — вновь пострелять. А пока у меня была куча времени, которую я впервые не знал, куда деть. Можно, конечно, было бы использовать его для повторной тренировки, тем более что в рейд уже завтра. Но режиссер сказал, что маске нужно некоторое время, чтобы усвоить полученные навыки, а чрезмерный интенсив может лишь навредить. Так что он в итоге даже настаивал, чтобы мы провели все оставшееся до вечера время в расслабленном состоянии. И я вдруг понял, что это так сложно…
Раньше я ложился за полночь, с трудом отдирая себя поутру от кровати и пытаясь взбодриться крепчайшим горьким кофе. Целый день был на работе, вернее, как говорят в театрах, на службе, а уж вечером старался наверстать упущенное — смотрел сериалы, проглядывал объявления о съемках в кино, иногда оставалось время пройтись перед сном. А теперь я встаю сатир знает во сколько, выкладываюсь в полную силу на тренировках и потом еще полдня свободен. Спать не хочу, с Викторией у нас не задалось, так что никаких свиданий у меня не предвиделось. Так почему бы просто не расслабиться, прогуливаясь солнечным морозным днем по берегу великой русской реки?
Городские афиши, как традиционные бумажные, так и специализированные интернет–сайты, пестрели объявлениями о завтрашней премьере — «Вишневый сад» Чехова в возвращенном тверском академическом! В культурной жизни города это было по–настоящему грандиозным событием. И мы его — вот ведь ирония судьбы — завтра пропустим. Но дело, которое нам предстоит, перевешивает все.
Я остановился и закрыл глаза. Мысли, хаотично роящиеся до этого, успокоились. Вдыхая слипающимися от холода ноздрями свежий зимний воздух, я вспоминал, кем был еще в понедельник. Заштатным провинциальным актером, который годами не мог получить нормальную роль и довольствовался лишь эпизодами в дешевых сериалах. Помню, например, на этой самой набережной мы с Сашкой играли солдат в карауле какого–то вельможи. По дороге катила карета, остановилась, из нее вышел Валентин Семиродный в гриме и пышных одеждах, которого мы и встретили спинами к камере. И лишь потом, сопровождая вельможу во двор старинного здания, где по сюжету у него была встреча с любовницей, произнесли по одной короткой фразе. Камера тогда взяла нас обоих крупным планом, и это стало одним из самых успешных моментов нашей с другом общей кинокарьеры.
Всего несколько дней назад я рассмеялся бы в лицо тому, кто мне рассказал бы о тайном обществе людей из другого измерения, живущих среди нас. А выяснилось, что я сам состою в их рядах. И очень скоро начну регулярно сражаться с врагами, захватившими мою далекую родину, о которой я ничего не слышал и по которой, если говорить откровенно, все еще не скучал. А вот вечная молодость, богатство или как минимум достаток, чтобы не заваривать по утрам макарошки на завтрак — это стоит всех тех переживаний, что поселились в моей душе.
Открыв глаза и посмотрев на часы, я понял, что до встречи с Денисом еще уйма времени, и решил для начала пройтись до дома. Пешком. Впервые за долгие годы не потому, что не было денег на транспорт, а потому что так захотелось. И по дороге судьба словно решила наградить меня за мой настрой и решимость не только как новоявленную маску — мне позвонила девушка из агентства по кастингу с весьма необычным в наше время именем Лукерья, предложив срочно заменить выбывшего актера на съемках эпизода бесконечного сериала. Подумав, что вот он лучший способ переключиться перед завтрашним днем, я согласился, тем более что работать предстояло в поселке Сахарово — отдельном и очень далеком кусочке Твери — и за мной прислали машину. Причем, скорее всего, такая честь была оказана провинциальному актеру исключительно по знакомству, ведь с Лукерьей нас связывали длительные рабочие отношения.
Роль была пустяковая: ушлый молодой таксист, ожидающий у автовокзала наивных пассажиров из глубинки, с которых можно было содрать в три шкуры. Мне предстояло объяснить столь же наивному дяде Пете, который решил отработать бандитский кредит на своих стареньких «жигулях», правила «цеха бомбил». История была родом из девяностых, потому что в наше время интернет–сервисов лихие таксисты в клетчатых кепках и кожаных куртках канули в Лету. Но именно этим она меня и привлекла, заставив вспомнить детство, когда мы с отцом наткнулись на такого же «бомбилу» в Москве. Он возил нас по площади трех вокзалов, старательно изображая долгий маршрут, и мы даже не догадались, что нужный адрес был всего в пяти минутах ходьбы. Поняли только потом, когда папа заплатил сумму, сравнимую с билетом на поезд.
Вспомнив таксиста из прошлого, я старательно вжился в образ, дал пару подсказок костюмеру и девочке–гримеру, а потом словно на одном дыхании выдал весь нужный текст с парой импровизаций. Это далось мне настолько легко, как преобразование на тренировках, что я поначалу сам не поверил. Обычно–то я и текст путаю, особенно когда сходу выучить надо и тут же наговорить на камеру… А тут как будто месяц к роли готовился и все ждал, когда же меня пригласят.
Честно говоря, в один прекрасный момент я решил, что слишком уж все гладко, и испугался, будто на самом деле запорол дубль. Но, как выяснилось, переснимать решили из–за опытного актера Альберта Юнусова, который играл дядю Петю — он где–то оговорился. С кем не бывает… И когда прозвучала команда «работаем», я вновь почувствовал прилив сил, словно вернулся на тренировочную базу масок. Слова моей роли услужливо всплывали в памяти в нужный момент, движения были выверены и точны — вспомнился почему–то урок фехтования с Элечкой, только вместо ударов импровизированных шпаг мы с Юнусовым обменивались сценарными репликами.
— Стоп! Снято! — скомандовал в мегафон режиссер–постановщик, и мы с явно уставшим Альбертом Закировичем обменялись крепким рукопожатием.
— Хвостовский, ну ты и отжег, — съемочная группа уже готовила площадку для следующего эпизода, и я отошел в сторонку, когда меня выцепила из волнующейся массовки Лукерья. Ее узкие глаза–щелочки и слегка массивное лицо полностью компенсировала обаятельная улыбка, которой девушка наградила меня, выдавая наличные за срочный выход. — Хотилов тебя заприметил, просил взять на карандаш. Так что жди еще приглашений, Мишка. Вот что ж ты раньше так не играл?