Мастер боя (Мое имя - Воин)

Степанычев Виктор

– Шайтан! Шайтан! – ненавистно прохрипел горец.

Его лицо словно слиняло, приобретя грязно-серый оттенок. Даже иссиня-вороная щетина выцвела, слившись с проявившимся землистым цветом скул. Только глаза, налившиеся кровью и крайней яростью, сверлили взглядом скорчившегося посередине ринга соперника.

«Не умеешь ты проигрывать, парень, – посочувствовал ему Петр. – И затягивать бой не стоит. Если им еще парочку раз вытереть пол, трибуны поднимут свист. А это для мальца будет смертельным оскорблением. И обидчик, то есть я, станет врагом горцу. И нужно это? А скорое поражение – вовсе не оскорбление, а право сильнейшего. Надо заканчивать…»

Ход схватки, похоже, ничему не научил

Азамата. А возможно, ослепленный злостью, он просто уже не думал ни о чем и не видел никого, кроме ненавистного «старика».

Азамат ударил себя перчатками в грудь, поднял голову и издал громкий вопль. Зал затих. Горец еще прокричал что-то дикое и гортанное, на мгновение замер, а потом что есть силы кинулся к Петру. Тот будто по команде в ту же секунду, по-прежнему на четвереньках, бросился в противоположную сторону. Это было похоже на бегство, но не было таковым. Когда соперник добежал до середины ринга, Петр достиг ограждающей сетки. Азамат продолжил свой отчаянный бег, догоняя «манки». Но этого уже не требовалось. Резко оттолкнувшись ногами от пружинистой сетки, Петр в стремительном броске уже летел навстречу.

Рандеву состоялось. Выброшенная вперед левая нога откинула в сторону предплечье Азамата, которым тот в последний миг попытался прикрыться. Несмотря на ослепление яростью, он был неплохим бойцом и сумел просчитать ситуацию. Однако изменить ее он уже не смог. Правая нога противника, собрав воедино составляющие встречного движения двух тел, врезалась в грудь Азамата. Векторы сил, сложившись, сумели не только остановить горца. Неведомые руки оторвали его от земли и понесли над рингом. Выше, выше… Исчезла крыша зала, зрители… Небо густой синевой огранилось совсем недалекими вершинами гор, которые встречали его каждое утро на пороге дома… Потом все исчезло – и горы, и дом, и небо. Пришла темнота.

Глава 13. В Москву, в Москву…

Поезд уже часа четыре гнал, не снижая скорости, не притормаживая на полустанках. Скорый, он и есть скорый, особенно если железная колея брошена через Сибирь и Урал, где пространство гармонично соответствует течению времени. Оно потерялось в тысячах километрах безлюдья, и тысячам лет не хватило сил, чтобы изменить застывший тайгой и стылой тундрой немалый лоскут эллипсоида, именующегося Землей.

Двухместное купе освещалось ночником, спрятавшимся под потолком. На противоположной полке спал Леон. Бывший капитан Иностранного легиона лежал на спине, вытянувшись во фрунт. Его лицо было строгим и спокойным, какое может быть у покойника. Леон умел в считаные секунды отключаться и так же мгновенно сбрасывал с себя сон. Закалка служивого давала о себе знать. Петр даже позавидовал Леону. Уже вторые сутки в дороге «легионер» находился в полулетаргическом состоянии. Если он не спал, то дремал и выходил из этих состояний на короткое время приема пищи. И его можно было понять. Леон за время турнира потерял не меньше нервных клеток, чем его подопечные, и физически нагрузился не намного слабее. Массаж, спарринг, совместные разминки, тренировочные бои… А теперь можно чуточку и расслабиться.

Из-за стенки слышались громкие переливы храпа. В соседнем купе, заняв его единолично, ехал Бурнаш. «Дракончики» Стас и Костя, согласно статусу, устроились в соседнем вагоне в обычном четырехместном купе. Коляна с Винтом, хранителей тела Павла Ивановича, тот заранее отправил в Москву, чтобы парни сняли гостиницу и организовали условия для проживания команды.

Похоже, Бурнаш действительно содержал своих секьюрити чисто в имиджевом плане, в чем Петр был с ним согласен. При желании, даже не очень остром, завалить бизнесмена Бурлакова труда не составляло даже специалисту невысокого

класса. Профессиональной охраной здесь и не пахло. Однажды такая мысль пришла в голову Петра, заставив сделать очередной вывод, что он знает, что такое настоящая охрана и каким специалистом надо быть, чтобы сломать ее.

Они уже досыта накатались за сезон. Чемпионат был разбит на двенадцать этапов, каждый из которых проходил в новом городе, как правило областном центре. Калининград, Санкт-Петербург, Ярославль, Нижний Новгород, Уфа, Магнитогорск, Красноярск… А сейчас команда «драконов» двигалась из Иркутска, где проходил финал премьер-лиги боев без правил, в Москву на суперфинал за звание абсолютного чемпиона. Там же должно было состояться награждение команд-победителей.

Вместе с ними в этом же поезде ехал и Осман со своей командой, занявшей второе место. Бронзовые призеры катили в Первопрестольную своим ходом. Богатый нефтяной спонсор обеспечил их, на зависть остальным, круизным автобусом «Мерседес» со спальными местами, кухней, туалетом и климат-контролем.

Петру не спалось. Он уже выспался в предыдущие сутки. В голову лезли мысли и воспоминания. Правда, последних было не так уж и много – от фитилька в подземном убежище, где его раненого прятал старый чеченец, до финального боя. Течение жизни несло Петра по извилистому и странному руслу, и он этому не противился. А что бы изменилось, если бы он пошел против течения? Судить трудно.

Ему припомнились слова, которые он во время схватки мысленно адресовал Азамату: «Ты умеешь сражаться на ринге, но не ведаешь, что такое настоящий бой, где поражение – смерть». Это всплыло из глубин его сознания как истина, как понятие человека, который прошел через то, чему наставлял горца. Значит, до того, как ему явился фитилек, он дрался не на жизнь, а на смерть?

Об этом говорил и неожиданно выплеснувшийся «обезьяний» стиль. Уже сейчас он понимал, что это не спортивная, а жесткая боевая техника. Последний удар, который Петр нанес Азамату, должен был раздробить грудную клетку, остановить сердце, проткнув его осколками ребер… если бы в момент касания он чуточку не ослабил ногу, не спружинил. Петр смог строго дозировать силу удара, что говорило о высоком уровне контроля за своими действиями. Профессионального контроля… Правда, и этой дозы хватило, чтобы сокрушить «непобедимого» Азамата.

Тогда в зале установилась тягучая тишина. Зрители, основная масса которых болела за самородка горца и ставила на него, не ждали такого исхода. Но они и не мечтали увидеть то, что увидели. Прошло не менее полминуты, пока на трибунах не послышались редкие хлопки. Они усиливались, и скоро весь зал аплодировал победителю. Ну, проиграли деньги, зато увидели, что такое настоящая схватка двух выдающихся бойцов. Тростник выстоял и упокоил бурю.

Азамат, скоро пришедший в себя, слушал гром оваций и плакал. Негоже горскому парню было терять слезы, но они того стоили. Победителя обнимали, прыгали и радовались ворвавшиеся в десятиугольник Стас и Костя. Хлопал по плечу Леон – Петр впервые видел его улыбающимся. Он отстранил их, подошел к сидевшему на полу Азамату и протянул руку. Тот, пряча выступающие на глазах слезы, отворачивался и упрямо качал головой.

– Ты еще будешь первым, – сказал парню Петр. – Сегодня я сильнее тебя, но ты моложе. И из всех только ты мог победить меня. Послушай: хлопают не мне – нам обоим. Вставай и улыбайся. Быть вторым не стыд, а честь!

И Азамат принял его руку, поднимаясь с пола. Они стояли, положив руки на плечи друг другу, и слушали ревущий зал, который славил сильнейших.

Но все произошедшее было в прошлом. А настоящее являло качающийся вагон, бьющиеся на стыках пары колес и совсем неясное будущее.