Мастер Исхода
Шрифт:
Что ж, принципиально вопрос решен. Дело за малым — решить его практически.
Глава сорок восьмая
Граница
Весь вечер мы с Говорковым говорили о философии. Умный он все-таки человек, Михал Михалыч Говорков. Пожалуй, поумнее меня. Во всяком случае, думать он умел намного лучше. Мы-то, после Школы, предпочитаем не столько мыслить, сколько промысливать. Получить готовый правильный ответ, минуя цепочку логических операций, —
Укладываясь спать, я продолжал думать о нашем разговоре. И получил именно тот сон, который хотелось получить.
Мне приснился Пророк Шу Дам.
Выглядел он неважно. От Пророка осталась лишь бесплотная тень. Этакий невнятный мыслеобраз.
— Ты должен спасти мою паству, — возник в моем мозгу бесплотный голос. — Ты должен увести их отсюда, с Границы.
Даже сейчас, во сне, мертвый, Пророк оставался Пророком. Голос, которому хотелось повиноваться.
— Граница? Разве она — здесь? — Во сне я удивился только этому, потому что знал, какую Границу он имеет в виду.
— Здесь, — уверенно прошелестел голос мертвого Пророка. — Спаси их. Уведи их домой. Им не должно стать мясом Падших.
— Как я могу? Я — Мастер, но не Пророк. (Огорчение мое было безгранично. Мне очень хотелось выполнить приказ). Моя харизма мала. Они не пойдут со мной.
— Ты — не Пророк, — согласился Шу Дам. — Но ты — Мастер. Ты собираешь вокруг себя Дарованные Земли. Почему ты не можешь увлечь людей? Это же так просто!
— Расскажи мне об этом, — попросил я. — О том, как я собираю Миры. Я знаю, что видел Сущее. Но ничего не помню! — Я огорчился еще больше, настолько, что даже заплакал.
Я знал, что я — во сне, но мои чувства были обострены так, словно я пребывал в медитации.
— Земель много, — изрек истину Шу Дам. — Любая из них — наша. Возьми частицу любой из них — и собери Мир для людей.
— Расскажи еще, — попросил я, чувствуя, что вот-вот тоже коснусь Истины.
— Множество Земель, — сказал Пророк. — Во всех временах, в бесконечности пространства. Любая из них — твоя.
— Любая? — усомнился я. — Но — как?
— Твоя первая женщина подарит тебе ее.
— Ты говоришь о Лоре, — я ничуть не удивился. Кто еще может сделать мне такой подарок!
— Искатель, — ответил на мою мысль Пророк. — Искатель может промыслить, но не может собрать. Мастер — может. Ты — можешь. Возьми частицу души Мира, вникни в нее…
Голос умолк. Бесплотный контур затрепетал.
— Не здесь, не здесь… — уловил я едва слышный голос. — Здесь — невозможно. Я не смог. Ты не уйдешь, ты умрешь. Все напрасно. Силы нет.
— У меня есть Сила! — запротестовал я. — А будет еще больше. Много Силы. Я знаю!
— Бессмысленно, — прошелестел голос. — Чужая Сила.
— Но она может увести в Исход? Говори! — потребовал я.
— Нет, — прошептала тень Пророка, вздрогнула в последний раз — и пропала.
Мне стало очень больно, и я проснулся.
Я лежал между Мишкой и Лакомкой, живыми, теплыми, родными. Настоящими. Боль сразу ушла. Зато я помнил каждое слово Пророка.
Вопрос: можно ли верить сну?
Ответ: сначала надо знать, откуда этот сон пришел. Так учили меня в Школе.
Из прошлого? Из будущего? От Высшего или от низменной части, «зерна Лилит», как называл это мой последний инструктор медитации на Земле-Исходной, иудей, лишенный врожденного Дара, но вымоливший его у Высшего.
Значит, я во время Исхода собираю мир новой Земли? Возможно. Когда-то я слышал нечто подобное. Правда это или нет? Не знаю. После Исхода я мог бы вникнуть в это. Но после Исхода я напрочь теряю способность вникать в Сущее.
«Не дай им стать пищей Падших!»
Очень хотелось бы… Но — как?
Вопреки тому, что сказал во сне Шу Дам, я по-прежнему верил, что когда-нибудь смогу уйти.
Еще я подумал о Лоре. Не зря Пророк упомянул о ней. Где-то там, на моей родной планете, живет человек, которого я когда-то любил. Тонкая ниточка, протянувшаяся через Вселенную…
Расположившийся по другую сторону Лакомки Говорков привстал на локте, посмотрел на меня. Вернее, в мою сторону: в темноте Говорков видел как все обычные люди. То есть — никак.
— Кошмар? — спросил он шепотом, видимо опасаясь разбудить Лакомку.
— Скорее, наоборот, — ответил я обычным голосом.
Разбудить Лакомку может только то, что ее неспящее «я» сочтет угрозой: неважно, шепот это будет или вопль. Хлопни я сейчас над ее головой в ладоши, она только ухом дернет, продолжая видеть свои хищные пантерьи сны.
Я аккуратно вылез из меховой щели и поднялся на ноги.
— Слушай, Михал Михалыч, — сказал я. — Скажи мне как педагог: есть ли способ заставить человека искренне полюбить другого человека? Или искренне в него уверовать?
— Примеряешь на себя штанишки Пророка? — проявил прозорливость Говорков.
— Угу.
— Думаю, никак. Хотя…
— Ну?
— Если человека очень-очень сильно напугать — он вцепится в первого, кто окажется поблизости и может его защитить.
— Твои женщины меня на части разорвут, — мрачно произнес я.