Мастер на все руки (Jack of All Trades)
Шрифт:
У капитана Джека Воробья был здесь собственный столик в закутке, подальше от толкотни. Это, несомненно, указывало на уважение, коим пользовался среди «берегового братства» вышеназванный субъект. Переменчивая и ветреная госпожа Удача, вернувшаяся к Джеку три года назад вместе с «Черной жемчужиной» сопутствовала ему и по сей день. Нынче, помимо «Жемчужины», которая считалась флагманом, под его началом оказались еще два корабля: бывший испанский фрегат «Фердинанд», переименованный в «Гелиоса», превосходящий «Жемчужину» по габаритам и мощности, но уступающий в маневренности, а также небольшая, но быстроходная шхуна
Джек расслаблялся. Уже третья по счету бутылка ямайского рома была ополовинена, рубаха наполовину расстегнута, а широкополая фетровая шляпа с роскошным плюмажем небрежно брошена на стол. Светясь здоровым алкогольным румянцем и сверкая очами, Джек держал на коленях сильно декольтированную, пахнущую дешевым парфюмом девицу и нашептывал ей что-то в порозовевшее ушко, полуприкрытое рыжими прядями. Сидевший с ним за одним столом долговязый Йохансон, капитан «Матильды» созерцал эту сцену с истинно скандинавским спокойствием, прихлебывая из огромной кружки пенящийся эль.
– Что-то Гиббс запаздывает, - произнес Джек, отвлекшись от своего занятия. – Где его, интересно носит?
Йохансон флегматично передернул плечами.
– Гиббс никогда не спешит. Может, заскочил куда-нибудь по дороге промочить горло.
– Он мог бы сделать это и здесь! Вечно его… Ах, вот и он! – обрадовано возгласил Джек, увидав в дверях знакомую физиономию своего старпома.
Гиббс был не один. Позади него вырисовывался некий таинственный субъект, чье лицо скрывала широкополая шляпа, а фигуру просторный плащ.
– Капитан, - Гиббс приблизился к столу; вид у него был бледный и слегка взъерошенный, - вас кое-кто искал, и я подумал… , - вместо продолжения он сделал неопределенный жест рукой и плюхнулся на свободный табурет. Его спутник тоже присел, не дожидаясь приглашения.
Все это было весьма загадочно, и Джек слегка протрезвел, ощутив смутную тревогу.
– Пойди, возьми себе выпить! – он сунул монету за корсаж рыжеволосой девицы и, слегка хлопнув ее по заду в качестве напутствия, отправил восвояси. – Итак, - обратился он к таинственному незнакомцу, - у вас ко мне дело?
– Именно так, - отвечал тот, - и весьма важное.
Голос собеседника показался Джеку смутно знакомым, и, привстав со своего места, он довольно бесцеремонно приподнял на незнакомце шляпу, чтобы разглядеть его лицо. Разглядев, он едва удержался на ногах и плюхнулся на свое место, протрезвев окончательно.
– Чтоб я сдох! Вот это сюрприз! Не стану спрашивать, что вы здесь делаете. Уверен, у вас веская причина для подобного визита.
Тем временем, Гиббс увел Йохансона к стойке, чтобы не мешать собеседникам.
На столе словно бы сами собой появились чистый стакан и еще одна бутылка.
– Что ж, любезный командор, - произнес Джек, наполняя стаканы, - пейте! Пейте и рассказывайте, что привело вас сюда.
Норрингтон (а это был он) брезгливо поморщился и отверг предложенное угощение.
– Я не стану пить эту отраву!
– Нет, станете! – возразил Джека ласково, возвращая стакан на место, - Если вы не будете пить, то на вас обратят внимание, если на вас обратят внимание, то непременно узнают, а если вас узнают… - Джек очень выразительно изобразил человека, которому перерезают горло.
– И вас не спасет ни сам архангел Михаил с огненным мечом,
Норрингтону пришлось признать логику предложенных доводов, он нехотя поднял стакан и сделал глоток. Глоток оказался не последним, и, излагая Джеку суть дела, командор время от времени прикладывался к стакану, а заботливый капитан Воробей следил за тем, чтобы тот не пустел. Результатом явилась некоторая заторможенность речи и вольность манер милейшего командора. Он слегка покачивался из стороны в сторону; взор его сделался рассеянным и недоуменным. Норрингтон попытался понять причину своего состояния, но никак не мог собраться с мыслями.
– Ч-черт, что со мной? – пробормотал он заплетающимся языком. Лицо Джека, на вид совершенно трезвого, вдруг поплыло перед его взором. Продолговатые темные глаза пирата, обведенные вокруг угольно – черным, казалось, заглянули в самую душу командора, наводя на мысли о силах Ада.
– Не волнуйтесь, друг мой! – тихо произнес Джек. – Все не так страшно!
Норрингтон сделал над собой титаническое усилие, пытаясь справится со слабостью, но не смог. Бессильно всхлипнув, он уронил невыносимо тяжелую голову на стол, пробормотав напоследок:
– Проклятый пират!
Пробуждение было крайне неприятным. И это еще слабо сказано. Голова болела так, словно накануне по ней колотили чем-то тяжелым, желудок находился в крайне неустойчивом положении, грозя вот-вот вывернуться наизнанку. Похмелье такого небывалого масштаба ведущий исключительно трезвый образ жизни командор мог с трудом припомнить лишь как смутный эпизод из своей кадетской юности. Однако, он очень ясно помнил все, что происходило с ним накануне и ощущал стремительно закипающую ярость. Норрингтон копил силы. Пытаясь разлепить глаза, он предавался мечтам о том, что он сделает с мерзким пиратом, подвергшим его такому унижению, когда сможет встать на ноги. Наконец он нашел в себе силы открыть глаза и повернуть голову в ту сторону, откуда слышался легкий шорох, указывающий на присутствие рядом кого-то еще. Контуры убого обставленной комнатушки расплылись перед глазами Норрингтона, но вот фигуру Джека, сидевшего за столом и внимательно изучавшего бумаги командора видно было хорошо. Джек так углубился в свое занятие, что обратил на командора внимание только тогда, когда тот предпринял попытку встать, впрочем безуспешную.
– Очнулись? – он отложил свиток и приблизился к кровати командора с выражением искренней заботы на лице.
– Чтоб тебе в Аду сгореть! – процедил Норрингтон сквозь зубы, глядя на Джека с бессильной яростью, - Что за дрянь ты подмешал в мой ром?!
– Искренне прошу простить меня за это, - отвечал Джек без тени насмешки, - Несомненно, года три назад я кинулся бы в любую авантюру очертя голову. Но с тех пор многое изменилось. Теперь я отвечаю не только за свою жизнь, но и за жизни других. Люди, которые идут за мной, доверяют мне. И я не могу позволить себе завести их в ловушку, возможно расставленную вами. Вы честный человек, командор. Но вы выполняете приказы, а те, кто отдает вам приказы, не внушают мне подобного доверия. Посему я решил проверить, что вы на самом деле для нас припасли, прежде чем дать вам ответ. Ну как, вы еще сердитесь?