Мастер третьего ранга
Шрифт:
От двери ему в лицо взметнулся рой, жирных зеленых мух, несло резким, трупным запахом. Иван закрыл нос и отправился к мотоциклу. Видимо в остальных заколоченных домах было то же самое.
Как было принято, во время мора, когда некому сжигать тела, умерших хозяев оставляли на столах и кроватях, повыше от земли, чтобы их не настигла участь перерождения, и заколачивали дома. Но даже это не всегда помогало. Очень редко, но бывало, что их перерождала стихия воздуха, и обязательно в нечто летучее и злое. Но это чаще исключение, нежели правило.
– Не
– Погоди, – Юра прислушался. – Слышишь, кто–то колет дрова?
И точно, издали, раздавались удары, и треск поленьев. Иван завел мотоцикл, и направил его через поселок.
Разгоняя курей, и оставшихся без хозяев псов. Он вывез их, к настоящей крепости. Мощный частокол бревенчатого забора, смотрел в небо своими остриями, а над их пиками тянулась, такая редкость как колючая проволока. Они остановились у прочной двери, которую по виду возьмет не всякий таран.
Сначала в двери появилась щель, затем она с тяжелым скрипом, широко распахнулась и появившийся в ней парень, активно замахал рукой, приглашая их во двор.
Юра, с Иваном недолго думая закатили мотоцикл в широкую дверь, и оказались в большом аккуратном и ухоженном дворике. Вид слегка омрачали утыканные в землю, остро оструганные колья, коими был усеян весь внутренний периметр у забора. Но с тем приятно радовали глаз, раскидистые розовые кусты, которыми была обсажена аккуратная изба, в два этажа.
В нос ударил одуряющий, насыщенный запах роз, что распространялся по всему двору. Иван вдохнул полной грудью и улыбнулся парню, впустившему их, а пес напротив, скульнул и стал чихать. Юра тоже невольно скривился. Не любил он таких резких, головокружительных запахов. От них зачастую, потом болела голова.
Парень стоял, молчал и улыбался. После качнул головой и протянул руку. Иван догадался и тоже протянул руку.
– Ты слышишь? – спросил он, и парень качнул головой. – Я Иван Безродный, мастер. – Крепко пожал он ему руку. – А это мой напарник, Юра.
Парень снова качнул головой и с улыбкой протянул мозолистую руку Юре. Юра догадался, что парень немой, пожал ему руку, снял с шеи автомат, и сунул в багажник. Пистолет, он по привычке оставил при себе.
Из–за дома, спешно вышел плечистый, бородатый мужик, с увесистым колуном в руке. Юра тут же потянулся к пистолету, но мастер остановил его движение. Мужик прислонил колун к срубу избы и подошел к охотникам.
– Здравствуйте люди добрые! Вы кто, откуда, и куда путь держите? – спросил он, протянув Ивану здоровенную лапищу.
Иван закатал рукав, показал ему клеймо мастера, и пожал такую же грубую и крепкую ладонь, как и у парня.
– Мастер, Иван Безродный. Это мой напарник Юра. Едем в столицу.
– А не тот ли Иван Безродный, из выживших героев «Большой Зачистки»? – прищурившись, поинтересовался мужик.
Юра уже открыл рот, чтобы подтвердить «да тот самый» но по едва уловимому выражению лица наставника, понял, что не стоит. Иван хвастовства не любил.
– Нет, – заулыбался Иван. – Однофамилец. У нас в цеху половина мастеров Безродные. К тому же четверть из них Иваны, – съехал с темы он и переключил разговор на более насущную тему: – Мы вот хотели в поселке переночевать, но я так понимаю здесь мор?
– Правильно понимаете господин мастер. Вымер поселок, одни мы здесь и остались, – горестно вздохнул мужик. – Меня зовут Федор, а это мой сын, Степан. Вашему брату мы всегда рады. Будьте нашими гостями. Милости просим в дом!
Иван с подмастерьем, посбивали с обуви высохшую грязь, отряхнулись, и поднялись по крыльцу вслед за хозяевами. Оставив обувь в сенях, благоухая мокрыми, пропотевшими носками, они вошли в прихожую, что являла собой кухню, и столовую одновременно.
У закопченной печи занимались домашними делами две женщины. При виде входящих чужаков, они тут же насторожились, и надели марлевые повязки, скрыв лица так, что видны, остались лишь глаза.
– Прошу проходите, – говорил Федор. – Это моя сестра Дарина, и моя дочь Оксана. А это. – Указал он на охотников. – Господа мастера.
Женщины поклонились, и, опомнившись, сняли повязки с лиц. С неожиданно красивых, обворожительных таких лиц.
Юра заметил, как у Ивана, сразу заблестели глаза. Он негодяй едва не облизнулся, смотря на приветливую улыбку Дарины. Вот же бабник. Всю дорогу он украдкой вздыхал по Марье, и тут вдруг разом отпустило.
Иван одернул куртку и подтянулся.
– Иван Безродный, – заворковал он. – Можно просто Ваня. А это мой напарник, Юра.
– Очень приятно, господа мастера, – улыбнулась еще ослепительнее Дарина. – Вы как раз вовремя, у нас ужин поспел. Присаживайтесь к столу! Оксана, накрывай на стол!
Оксана лукаво стрельнула в подмастерье зелеными глазками, и, виляя аппетитными бедрами, заточенными, в расшитый красными узорами сарафан, принялась расставлять посуду на большой, дубовый стол.
«Ой–ой, – подумал подмастерье. – А я–то ведь не лучше Ивана. Ух, хороша ведь чертовка. Правильно говорит наставник, что судим всех, по себе».
– Ой, – вдруг опомнился Иван. – Простите, но мы наверняка, будем вынуждены отказаться. Мы с дороги, все по уши в грязи. Нельзя таким за стол.
– Федор, – властно обратилась к брату Дарина, и сразу стало ясно кто в доме хозяин. – Придумай что–то.
– Если господа не побрезгуют, то мы дадим вам свои чистые вещи, а ваши…
– Мы почистим и постираем после ужина, – окончила звонким голоском, Оксана, которая, выставив ладную попку, в направлении гостей, расставляла посуду.
Юра пытался отвести взгляд, не смотреть, но «внутренний кобель», как называл это наставник, словно ухватил за челюсть, и не давал отвернуть головы. Юра сдался. С кобелем иногда трудно спорить. Было в этой девушке нечто такое, притягательное.