Мастер. Размышления о преображении интеллектула в просветлённого

Раджниш Бхагаван Шри

Живой мастер никогда не делает промаха.

Замечательная история для окончания. В городе проходил карнавал, и Мулла Насреддин попросил всех своих учеников пойти с ним. Ему хотелось взять их на карнавал, чтобы научить нескольким вещам; таков был его обычный метод — брать своих учеников в реальные ситуации. Стоило им прийти, и вся толпа тут же заинтересовалась ими, потому что все знали: там, где появляется Насреддин, обязательно происходит что-нибудь интересное.

Он был там со своими пятьюдесятью учениками, они следовали за ним. Он зашел прямо в палатку, где люди ставили деньги; если они попадали стрелой в яблочко мишени, владелец палатки давал

им втрое больше денег, а если промахивались, то теряли свои деньги. Многие люди пробовали, но это не так легко, если вы не лучник.

Мулла Насреддин пошел туда, поставил десять рупий на кон и взял лук и стрелу. Воцарилась глубокая тишина. Его пятьдесят учеников встали позади него, а огромная толпа смотрит и рассуждает: «Никогда мы не думали, что Мулла Насреддин тоже лучник. Ну-ка, посмотрим, что случится!» Он выстрелил, и стрела упала далеко за мишенью.

Все засмеялись! Он сказал: «Погодите!» Затем обернулся к своим ученикам и произнес: «Видите, вот это стрела человека слишком амбициозного. Он всегда промахивается, метит слишком далеко». Даже владелец палатки заинтересовался...

Насреддин взял еще одну стрелу, выстрелил, и стрела упала прямо перед ним. Опять люди засмеялись. Он сказал: «Да перестаньте же, идиоты! Я привел сюда моих учеников, чтобы научить их кое-чему». Он обернулся к ученикам и объяснил: «Смотрите, вот стрела человека нерешительного, ни то ни се: хочется или не хочется? умирать или не умирать? Из-за этого "или-или" ему постоянно не везет; он никогда не попадает в яблочко». Люди притихли: «Он прав».

Он вынул третью стрелу. Владелец палатки тоже молчал: «У этого человека есть какие-то идеи, он не ошибается». А Мулла попал в «яблочко», забрал свой задаток — десять рупий — и потребовал еще двадцать. «Что такое!?» — вскричал владелец палатки.

Мулла сказал: «Это стрела Муллы Насреддина: он никогда не промахивается. Давай сюда двадцать рупий!»

Люди смеялись, но владельцу палатки пришлось отдать двадцать рупий. Ученики тоже говорили: «Это уже слишком! Конечно, если бы он промахнулся снова, то опять нашел бы какое-то объяснение; это же просто случайность. Но он великий человек, в этом нет сомнения».

Он был в состоянии найти столько объяснений, сколько потребуется. Если вы продолжаете стрелять, то однажды попадете; а как только попадете — это и есть стрела Муллы Насреддина.

Мулла Насреддин ушел со своими тридцатью рупиями и учениками. Он сказал: «Пойдемте насладимся сладостями, фруктами. Берите эти двадцать рупий. Оставьте мне десять, потому что только те десять принадлежат мне; остальные двадцать родились от хитрости».

Так называемые учителя, вроде Да Хуэя, продолжают говорить, и среди стольких слов время от времени одна стрела попадает в цель. Но я хочу продемонстрировать вам, как человечество было обмануто учителями.

Император Китая оказал почести Да Хуэю как великому чаньскому мастеру, великому дзэнскому мастеру, и с тех пор его признавали как великого мастера дзэн. Если император удостоил его титулом, кто же поспорит с этим?

Вот и теперь, почти тысяча лет миновала, и никто не поднимает вопроса, что это не слова человека просветленного. Главное — научить вас некоторому осознаванию и ясности, так, чтобы когда вы слушаете кого-то или читаете что-то, вы почувствовали, исходит ли это от просветленного источника или от темного источника — от того, кто знает, как насобирать красивых слов, кто знает, как обманывать даже императоров. Но

императоры — это не что иное, как человеческие существа — точно как и вы!

За тысячу лет даже люди дзэна не призвали Да Хуэя к ответу. Об этом тоже стоит задуматься. Каждая традиция продолжает защищать своих людей; правы они или ошибаются, дело не в этом. Дело в том, что они принадлежат своей традиции; они должны быть правы. Это запутало всю мировую атмосферу. Это вызвало такой беспорядок во всем человечестве — похоже, люди не заинтересованы в том, чтобы возрастало сознание человечества; они больше интересуются своей собственной линией, своим собственным наследием и доказательством того, что это правильно. Естественно, никто больше не вмешивается. Возможно, я единственный человек, кто продолжает поиски. Для меня безразлично, индуист этот человек, мусульманин, христианин, буддист, иудей или джайн.

По-моему, все человечество едино.

А все наследие прошлого есть ум.

Мне хочется сделать четкое различие на будущее, с тем, чтобы всех тех, кто неправ, знали как неправых, а тех, кто прав — к какой бы традиции они ни принадлежали, — объявили бы правыми. По существу, выражаясь другими словами, мне хотелось бы, чтобы было только две традиции в мире: люди, которые правы, и люди, которые ошибаются, — для упрощения вещей. Тогда грядущим поколениям не придется беспокоиться; но пока что получается приводящая в замешательство путаница. Вам нельзя называть что-нибудь неправильное неправильным, потому что оно относится к вашему наследию.

Случилось так, что в моей деревне между нашим домом и храмом был участок земли. По некоей технической причине мой отец мог выиграть этот участок в случае суда — только по технической причине. Земля была не наша, земля принадлежала храму. Но техническая причина заключалась вот в чем: на карте храма не было показано, что участок относится к их территории. То была какая-то ошибка конторских служащих муниципалитета; они включили эту землю в собственность моего отца.

Естественно, в суде не могло быть сомнений: храм не имел прав на эту землю. Каждый знал, что это была их земля, и мой отец знал, что это была их земля. Но земля была драгоценной, она находилась прямо на главной улице, и любая техническая и юридическая экспертиза была на стороне моего отца. Он передал дело в суд.

Я сказал ему: «Послушай, — а мне было тогда, наверное, не больше одиннадцати лет, — я пойду в суд защищать храм. У меня нет ничего общего с храмом, я никогда даже не заходил внутрь храма; как бы там ни было, тебе прекрасно известно, что земля не твоя».

Он сказал: «Ну что ты за сын такой? Ты будешь свидетельствовать против собственного отца?»

Я сказал: «Это же не вопрос отца и сына; в суде это вопрос о том, что истинно. И там будет не только твой сын; твоего отца я тоже убедил».

Он воскликнул: «Что?!»

У меня была глубокая дружба с моим дедушкой, так что мы посоветовались. Я сказал ему: «Ты должен поддержать меня, потому что мне только одиннадцать лет. Суд может не принять мое свидетельство, я ведь не взрослый, так что ты должен поддержать меня. Тебе известно совершенно точно, что земля не наша».

Он сказал: «Я с тобой».

Тогда я заявил отцу: «Послушай две стороны — твоего отца и твоего сына... Просто забери назад это дело; иначе ты попадешь в большую неприятность, ты проиграешь. Только технически ты можешь требовать. Но мы не намерены поддерживать техническую ошибку муниципального сотрудника».