Мастера детектива. Выпуск 2
Шрифт:
Повернувшись ко мне затылком, он пошел к входной двери.
Труба помогла мне проследовать за ним, когда он удалился в глубину комнаты, что было раньше недоступно моему не вооруженному глазу.
Не заметив вначале конверта, он открыл дверь и выглянул на площадку. Потом закрыл ее. Нагнулся, выпрямился.
Конверт уже у него. Мне было видно, как он вертит его в руках.
Отойдя от двери, он приблизился к окну. Ему казалось, что угроза таится за дверью – чем от нее дальше, тем безопаснее. Ему и в голову не приходило, что опасность подстерегает
Разорвал конверт. Читает. Господи, с какой жадностью я следил за выражением его лица! Мои глаза присосались к нему, точно пиявки. Внезапно в его лице что–то изменилось, оно расширилось, напряглось – казалось вся кожа на лице натянулась, сузив его глаза в щелочки. Смятение, ужас!
Нащупав рукой стену, он оперся на нее. Потом медленно пошел обратно к двери. Я видел, как он крадучись подбирался к ней, как к чему–то живому. Он чуть приоткрыл ее, так осторожно, что со стороны этого даже не было заметно, и боязливо выглянул наружу. Прикрыв затем дверь он, пошатываясь, вернулся обратно, полностью утратив душевное равновесие от безмерного ужаса. Он рухнул на стул и потянулся за выпивкой. Теперь он уже пил прямо из горлышка.
И даже с бутылкой у рта он, повернув голову, продолжал глядеть на дверь, которая так неожиданно швырнула ему в лицо его тайну.
Я опустил трубу.
Виновен! Виновен, черт побери! Будь она проклята, эта полиция!
Моя рука потянулась было к телефону, но остановилась на полпути. Что толку? Они отнесутся к моим словам с тем же недоверием. «Ты бы видел его лицо и т. д.». И мне уже слышался ответ Бойца: «Каждый будет потрясен, получив анонимное письмо, даже если в нем нет ни капли правды. В том числе и ты сам». Они сразили меня живой миссис Торвальд – по крайней мере так они думали. А я найду мертвую, чтобы доказать им, что это разные люди. Я, сидя у окна, должен предъявить им ее труп.
Но сперва этот труп мне должен предъявить Торвальд.
Прошел не один час, пока это наконец произошло. День тянулся бесконечно медленно, а я все ждал и ждал. Тем временем он метался по квартире, как посаженная в клетку пантера. Два мозга сверлила одна и та же мысль, но в моем она была перевернута с ног на голову. «Что сделать, чтобы это не раскрылось», – у него. «Как добиться, чтобы это не осталось нераскрытым», – у меня.
Я боялся, что он попытается сбежать, но, даже если у него и было такое намерение, он, видно, ждал, пока стемнеет, так что в моем распоряжении было еще какое–то время. Но возможно, он и не думал об этом и решит бежать, только если его что–нибудь спугнет, – кто знает, а вдруг ему все еще казалось, что бежать опаснее, чем остаться.
Я не обращал внимания на привычные звуки и события; бурный поток моих мыслей с силой разбивайся о препятствие, преграждавшее им путь – как заставить его выдать место, где он спрятал труп, чтобы и, в свою очередь, мог указать его полиции?
Помнится, в мое сознание просочилось неясное представление б том, что не то хозяин дома, не то агент по найму показывал будущему жильцу квартиру на шестом
Между ними, еще работали. И вдруг разумеется, совершенно случайно, возникла необычная синхронность движений. Хозяин и квартиросъемщик оказались у окна гостиной на шестом этаже в то самое время, когда Торвальд стоял там же, на четвертом.
Все они одновременно отправились оттуда в кухню и, пройдя за скрывшей их от меня стеной, вновь появились у окон. В этом было нечто сверхъестественное: они двигались с точностью механизмов, почти как марионетки, управляемые одной и той же веревочкой. Вероятно, такое совпадение случается не чаще, чем раз в пятьдесят лет. Они сразу же разошлись, и никогда в жизни с ними такое больше не повторится.
Но что–то в этом покоробило меня. Какая–то едва уловимая ошибка или неточность нарушила эту синхронность. Некоторое время я безуспешно пытался сообразить, в чем дело. Агент со съемщиком уже ушли, и теперь я видел только Торвальда. Моя память отказывалась восстановить картину происшедшего. Если бы этот эпизод повторился, мне могло бы помочь зрение, но этого, естественно, не случилось И мысль об этом погрузилась в подсознание, чтобы подобно закваске перебродить там, а я вернулся к главной проблеме.
Наконец меня осенило. Было уже темно, когда я, наконец, сообразил, что мне нужно. Встревоженный поворот головы, стремительный рывок в пока неизвестную мне сторону, вот и все.
Чтобы вызвать это мгновенное движение, которым он выдаст себя, были необходимы два телефонных звонка, а в перерыве между ними – его получасовое отсутствие.
При свете спички я принялся листать телефонную книгу, пока не нашел то, что искал Торвальд, Ларс, Бенедикт авеню, 5–2114.
Я задул спичку и в темноте поднял трубку. Это напоминало телевидение. Я видел, что делалось там, куда я звонил, только изображение шло ко мне не по проводам, а напрямую – из окна в окно.
– Алло? – хрипло произнес он.
«Как странно, – подумал я. – Уже три дня я обвиняю его в убийстве и только теперь впервые слышу его голос».
Я не стал изменять свой собственный. В конце концов ведь мы никогда не встречались.
– Вы получили мою записку, – сказал я.
– Кто говорит? – настороженно спросил он.
– Тот, кто все знает.
– Что знает? – увильнул он.
– То, что знаете вы. Вы и я, только мы с вами.
Он прекрасно держал себя в руках. Я не услышал ни звука.
Но он не подозревал, что уязвим с другой стороны. Я укрепил подзорную трубу на нужной высоте с помощью двух толстых книг, положенных на подоконник и увидел, как он рванул ворот рубашки, словно тот невыносимо сдавил ему шею. Потом прикрыл глаза рукой, как закрываются от слепящего света.
Его голос твердо произнес:
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Как это о чем? О бизнесе, конечно. Ведь я на этом кое–что заработаю, верно? Чтобы это не поползло дальше.