Мастера русского стихотворного перевода. Том 1

Пушкин Александр Сергеевич

Из французских народных песен

319. Смерть и погребение непобедимого Мальбрука

Мальбрук в поход поехал, Миронтон, миронтон, миронтень, Мальбрук в поход поехал, Ах, будет ли назад? Назад он будет к Пасхе, Миронтон, миронтон, миронтень, Назад он будет к Пасхе Иль к Троицыну дню. День Троицын проходит, Миронтон, миронтон, миронтень, День Троицын проходит, Мальбрука не видать. Мальбрукова супруга, Миронтон, миронтон, миронтень, Мальбрукова супруга На башню всходит вверх. Пажа оттуда видит, Миронтон, миронтон, миронтень, Пажа оттуда видит, Он в черном весь одет. «Ах, паж мой, паж прекрасный, Миронтон, миронтон, миронтень, Ах,

паж мой, паж прекрасный, Что нового у вас?» «Принес я весть дурную, Миронтон, миронтон, миронтень, Принес я весть дурную: Пролить вам много слез! Оставьте алый бархат, Миронтон, миронтон, миронтень, Оставьте алый бархат И светлый свой атлас! Мальбрук наш славный умер, Миронтон, миронтон, миронтень, Мальбрук наш славный умер И в землю погребен. Четыре офицера, Миронтон, миронтон, миронтень, Четыре офицера За гробом шли его. Один его кольчугу, Миронтон, миронтон, миронтень, Один его кольчугу, Другой кирасы нес. А третий меч булатный, Миронтон, миронтон, миронтень, А третий меч булатный, Четвертый — ничего. Вокруг его могилы, Миронтон, миронтон, миронтень, Вокруг его могилы Фиалки расцвели. И соловей на ветке, Миронтон, миронтон, миронтень, И соловей на ветке, И соловей запел. Над гробом поднялася, Миронтон, миронтон, миронтень, Над гробом поднялася Мальбрукова душа. Упал на землю всякий, Миронтон, миронтон, миронтень, Упал на землю всякий, Упал и после встал. Чтоб петь его победы, Миронтон, миронтон, миронтень, Чтоб петь его победы И подвиги его. Когда ж его зарыли, Миронтон, миронтон, миронтень, Когда ж его зарыли, Легли все отдыхать. Один сам-друг с женою, Миронтон, миронтон, миронтень, Один сам-друг с женою, Другие — как пришлось. Там было много всяких, Миронтон, миронтон, миронтень, Там было много всяких, Я видел это сам. Блондинок и брюнеток, Миронтон, миронтон, миронтень, Блондинок, и брюнеток, И рыжих, и седых». Теперь мы всё пропели, Миронтон, миронтон, миронтень, Теперь мы всё пропели, И песне той конец! <1857>

Адам Мицкевич

320—324. Крымские сонеты

Штиль на море

Едва дрожит простор волны хрустальной, Как спящей девы млеющая грудь, И полог у нее опочивальный Зефир крылом не смеет шевельнуть. Корабль стоит, не двигаясь ничуть; Матрос забыл чужбины берег дальный, Тяжелый труд и странствий бег печальный И может безмятежнее вздохнуть. О, море! спят в минуту непогоды Чудовища твоих глубоких вод… Так и во мне тревожный змей живет; Он долго спит… проходят дни и годы… Но чуть блеснет коварный луч свободы — Проснется он и кольца разовьет! <1845>

Аккерманские степи

Плыву среди сухого океана, В волнах цветов ныряет легкий воз, Минуя куст колючего бурьяна И острова коралловые роз. Не видно ни дороги, ни кургана; Сиянье звезд по небу разлилось, А там, вдали, как зарево зажглось: То блещет Днестр — лампада Аккермана! Какая тишь! трава не шелохнет! Кругом меня вся ночь живет и дышит; Вон, журавлей мне слышится полет; Чу, мотылек во тьме траву колышет, И легкий ветер ласково поет… Какая тишь! откликнись, мой народ: В такой тиши мой дух тебя услышит!.. Поедем: голосу никто не подает! <1846>

Отплытие

Ударил ветр! кишат морские чуды; Матрос повис на сети, как паук; Вот тронулся корабль высокогрудый И побежал с полуночи на юг! Напрасны волн упрямые усилья: Борец летит по степи водяной, Он ураган захватывает в крылья, И облака он режет головой. И я лечу! я грудью налегаю — И кажется, быстрей корабль пошел, Как будто бы ему я помогаю, И любо мне: теперь я сам орел! <1846>

Буря

Чернеют

небеса; легли на волны тени; Светило бледное погасло в тучах мглы; Робеют путники; повсюду крики, пени… Шквал, буря! — и корабль помчало на скалы! Бушуют горы волн, то мрачны, то светлы, И дерзостной стопой на влажные ступени Восходит гибели могущественный гений, Как воин, вражие штурмующий валы. Кто плачет, кто спешит с товарищем проститься, Кто взоры к небесам молящие возвел, Кто на колени пал и набожно крестится… Один лишь к стороне безмолвно отошел И думал про себя: счастлив, кто бурь боится, Кто веру сохранил и может помолиться! <1858>

Вид гор от Евпатории

Странник

Аллах ли там простер стеною море льду? Для тронов ангелам сковал свои туманы? Иль дивы провели по высям борозду, Чтоб сдерживать светил бродящих караваны? А там: что за пожар у путника в виду? Быть может, то Аллах, как стихнет день румяный И вечер свой покров раскинет над поляной, Для смертных в небесах затеплил ту звезду?

Мирза-проводник

Там? был я: там зима и хладные метели! Полету облаков назначен там предел; Истоки ярых вод у ног моих шумели; Дохнул я в высоте: в дыханьи снег летел! Там спящую грозу я видел в колыбели, Где в небе надо мной лишь месяц пламенел… То — Чатырдаг… <1860>

А. В. Дружинин

Джордж Гордон Байрон

325. Стихи, написанные при получении известия о болезни леди Байрон

Страдала ты — и не был я с тобою! Грустила ты — и я бродил вдали! Зачем Беда с сестрой своей Тоскою, Нежданные, отсель к тебе пришли? Я предсказал тебе их посещенье, Предвидел я гонения следы, И за борьбой минуты расслабленья, И скорбный час унынья и беды… Не в битвы час, не в грозный час разлуки Мы вечного всем сердцем жаждем сна, Но в тяжкий миг затишья после муки, Когда при нас осталась жизнь одна. Так, я отмщен! Судьбой своей гонимый, Я грешен был, я мог преступен быть; Но не тебе, не женщине любимой Господь велел грехи мои казнить! И долго ты не будешь знать покоя, И много бед еще переживешь; В моей груди посеяв горе злое, Ты горький плод в душе своей пожнешь! И пусть льстецы исполнены вниманья, И вкруг тебя пускай теснится свет: Безжалостным не будет состраданья, Безжалостным на небе места нет! Я много жил и был богат врагами, И в честный бой ходил прямым путем: Я мстил врагам иль делал их друзьями; Но ты была неведомым врагом! Средь тишины и страсти безмятежной Таинственно свершая дело зла, Ты в слабости пленительной и нежной, Как бы в броне, закована была. И тихо шла извилистой тропою, В моей груди согретая змея… Хвались теперь: свершила ты со мною, Чего с тобой не мог бы сделать я! 1853

А. Н. Плещеев

Генрих Гейне

326. Барабанщик

Возьми барабан и не бойся, Целуй маркитантку звучней! Вот смысл глубочайший искусства, Вот смысл философии всей! Сильнее стучи и тревогой Ты спящих от сна пробуди! Вот смысл глубочайший искусства; А сам маршируй впереди! Вот Гегель! Вот книжная мудрость! Вот дух философских начал! Давно я постиг эту тайну, Давно барабанщиком стал! 1846

327.

Долго в этой жизни темной Образ милый мне блистал; Но исчез он — и, как прежде, Я бродить в потемках стал. Как ребенок запевает Песню громкую впотьмах, Чтобы ею хоть немного Разогнать свой детский страх, — Так, ребенок безрассудный, В темноте пою и я: Песня, может, не забавна, Да тоска прошла моя. 1846

328.

Красавицу юноша любит, Но ей полюбился другой; Другой этот любит другую И нaзвал своею женой. За первого встречного замуж Красавица с горя идет, А бедного юноши сердце Тоска до могилы гнетет. Старинная сказка! Но вечно Останется новой она, И лучше б на свет не родился Тот, с кем она сбыться должна! <1859>