Мать (CИ)
Шрифт:
Тот вытащил из сваленных на столе бумаг какой-то листок, сверился по нему.
– Тринадцатое июля. Один билет. Сто пятьдесят рублей.
Людмиле показалось, что её шарахнули по голове чем-то тяжёлым. Но виду не подала.
– Беру.
– Только для вас. В виде исключения.
– Шастов сделал попытку любезно улыбнуться. Людмила осклабилась в ответ.
– Я вам ужасно, ужасно признательна!
– Она достала из сумки кошелёк и начала рыться в нём, отсчитывая деньги.
– Спасибо вам большое! Когда я смогу получить билет?
– Она подошла к столу и протянула Шастову пачку банкнот.
– К секретарше подойдите, она вам оформит бронь. Паспорт не забыли?
– он лукаво ухмыльнулся.
– Ну что вы! Паспорт всегда со мной.
– Вот и прекрасно. Хотя зачем такой красивой женщине паспорт? Уверен, перед вами и так
– Он пытливо уставился на неё и сам покраснел от неуклюжего заигрывания.
Людмила мгновение помедлила, торопливо перебирая варианты ответа, затем произнесла, натужно улыбнувшись:
– Спасибо.
И вышла в соседнюю комнату, где сидела секретарша.
Итак, билет у неё был. Осталось разделаться с мужем в суде, и дело в шляпе. То, что ребёнка оставят ей, Людмила не сомневалась - ну а кому ещё? Не Пахомову же.
С пока ещё официальным мужем она больше не пересекалась. Предвкушая своё торжество, копила злость. К Захаровым тоже не заглядывала, а вот с Карасёвым увиделась - зашла к нему в ресторан якобы сообщить дату суда. Заодно намекнула, что неплохо бы заплатить ещё за месяц в общежитии (с паршивой овцы хоть шерсти клок). Карасёв смотрел на неё испуганно, юлил и сопел, однако, денег дал. Людмила не стала висеть у него над душой: получив нужную сумму, ушла, не сомневаясь больше, что разводиться Карасёв не будет. Карьерист чёртов. Ну ничего, есть и кроме него мужики достойные. Обойдёмся.
На суд Пахомов не явился. Людмила почувствовала себя полной дурой. Клокоча от бешенства, устремилась к нему на квартиру. Но там было пусто. Муж пропал вместе со всеми вещами. Шкафы стояли пустые, холодильник и телевизоры был выключены из розеток, краны перекрыты. "Сбежал, гад", - поняла она.
Она помчалась к Захаровым. Те были изумлены не меньше её. Андрей Семёнович кинулся звонить знакомому кадровику - узнать, не уволился ли Пахомов?
– То-то его не видно давно, - сказал он Людмиле, набирая номер.
– Я думал, он весь в семейных заботах, не хотел донимать, кхе-кхе... А он, значит, ноги в руки... Алё! Коля? Это Захаров. Слушай, Пахомов у нас работает ещё? А то в квартире его не обнаружено... Что? Когда?
– Захаров присвистнул.
– Вот это Витька даёт! И мне - ни гу-гу. Друг называется. Ну ладно, отбой. Спасибо!
– Он положил трубку и повернул ошеломлённое лицо к гостье.
– Свалил Витька. Ещё месяц назад заявление положил. По собственному. Отработал две недели - и фьюить - только его и видели.
– Но где он?
– выкрикнула Людмила, схватившись обеими ладонями за своё горло.
Захаров грустно пожал плечами.
– Вот этого не знаю, Людочка. Честно говоря, ошарашил меня Витька. Сколько его знаю, а такого...
– Но у него же суд сегодня, - напомнила Анна Григорьевна.
– Чихать он хотел на этот суд, - глухо ответила Людмила.
– Эгоист несчастный.
Захаровы переглянулись.
– И что же ты намерена сделать?
– спросил Андрей Семёнович.
Людмила коротко подумала.
– Полечу в Волгоград. Буду бороться за сына.
– Он выпрямилась.
– Ну ладно, пойду. Спасибо вам за всё!
– Да не за что!
– потерянно откликнулся Захаров, провожая её к двери.
Уже на лестничной площадке Анна Григорьевна сказала напоследок:
– Ты чуть что - сразу к нам. Не стесняйся. Мы всегда поддержим, утешим, поможем. Если услышим о Викторе, сообщим. Договорились?
– Договорились.
Людмила через силу улыбнулась и не спеша двинулась вниз по лестнице. Торопиться ей теперь было некуда. Вылет только через полторы недели. Да и в Балашове, конечно, ничего не прояснится. Пахомов наверняка уже смотался с сыном в Москву. Вот куда надо двигать, а не в Волгоград. Но как же тогда прописка, работа, жильё? Плевать. Как-нибудь устроится. Лишь бы сына найти. Лишь бы найти сына...
<