Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество
Шрифт:
Вот на скалу он вал за валом рушит,
Прибрежным страшно. Рыба спасена,
И воздух берега ее не душит,
И влагою своей поит волна.
Судьба моя. Мертвящими годами
Без влаги животворной спит она.
Но только хлынет океаном пламя,
Но только прокатится гулкий зов
И вестники покажутся меж нами, –
Она оставит свой привычный кров
И ринется навстречу, все забудет…
Однажды плыли рыбаки на лов.
Их
Дивились. Петр навстречу по водам
Пошел к Нему, не сомневаясь в чуде.
И так же, как ему, дано и нам.
Мы не потонем, если будем верить,
Вода – дорога гладкая ногам.
Но надо выбрать раз. Потом не мерить,
Не сомневаться, как бы не пропасть.
Пошел – иди. Пошла – иду. Ощерит
Тут под ногами бездна злую пасть.
Пошла – иду. А дальше в воле Божьей
Моя судьба. И Он имеет власть
Легко промчать на крыльях в бездорожье,
Иль неподвижностью навек сковать,
Прогнать, приблизить к Своему подножью.
И я вместила много; трижды – мать –
Рождала в жизнь, и дважды в смерть рождала.
А хоронить детей, как умирать.
Копала землю и стихи писала.
С моим народом вместе шла на бунт,
В восстании всеобщем восставала.
В моей душе неукротимый гунн
Не знал ни заповеди, ни запрета,
И дни мои, – коней степных табун, –
Невзнузданных, носились. К краю света,
На запад солнца привели меня, –
И имя было мне – Елизавета.
На взгляд все ясно. Други и родня
Законы дней моих могли б измерить, –
Спокойнее живется день от дня.
Лишь иногда приотворялись двери,
Лишь иногда звала меня труба.
Не знала я, в какую правду верить.
Ничтожна я. Великая судьба
Сплетается с моей душой ничтожной.
В себе сильна. Сама в себе слаба.
И шла я часто по дороге ложной,
И часто возвращалась я назад
И падала средь пыли придорожной.
Никто не мог помочь, ни друг, ни брат, –
Когда томил иного счастья вестник.
Он не сулил ни счастья, ни наград,
Он не учил ни мастерству, ни песням,
Он говорил мне:"Лишь закрой глаза,
Прислушиваясь к океанской бездне.
Ты только часть, а целое – гроза,
Ты только камень, а праща незрима,
Ты гроздь, которую поит лоза.
Ты только прах, но крылья херувима
Огнем насыщены и рядом, тут.
Не допусти, чтоб он промчался мимо.
Лишь подожди, наверное дадут
Тебе крестом отмеченные латы
И в мир иной ворота отопрут:
Иди, слепая, и не требуй платы.
Тебя не проводит ни брат, ни друг.
И я тебе лишь знак, а не вожатый".
Упала я, – крест распростертых рук
Был образом великим погребенья.
Шлем воина – меня венчал клобук.
Какое после было откровенье,
И именем Египтянки зачем
Меня назвали? Нет, не удаленье,
А приближенность новая ко всем.
И не волчцы пустыни, и не скалы, –
Средь площадей ношу мой черный шлем.
Я много вижу. Я везде бывала.
Я знаю честь, я знаю и плевки,
И клеветы губительное жало,
И шепот, и враждебные кивки.
А дальше поведет меня дорога
При всех владыках мира в Соловки.
Мы все стоим у нового порога,
Его переступить не всем дано, –
Испуганных, отпавших будет много.
В цепи порвется лишь одно звено,
И цепь испорчена. Тут оборвалась
Былая жизнь. Льют новое вино
Не в старые мехи. Когда усталость
Кого нибудь среди борьбы скует,
То у врага лишь торжество, не жалость,
В его победных песнях запоет.
Ни уставать, ни падать не дано нам.
Как пчелы майские, весенний мед
Мы собираем по расцветшим склонам.
В земле лежал костяк еще вчера
От кожи, жил и плоти обнаженным.
Еще вчера, – давнишняя пора.
Я отошла на сотни лет сегодня.
Пшеничный колос туг. Палит жара.
Благоприятно лето мне Господне.
И серп жнеца сегодня наострен.
Размах косы и шире и свободней.
Пади на землю, урожай времен,
В бессмертный урожай опять воскресни,
Людской пролитой кровью напоен.
Давнишний друг, иного мира вестник,
Пытает и в мои глаза глядит:
"Поймешь ли ты сегодняшние песни
И примешь мира измененный вид?
Твой челн от берега давно отчалил,
А новый берег все еще закрыт.
В который раз ты изберешь печали
Изгнанья, но теперь среди своих
Замкнулся круг, и ты опять в начале".
Но вестника вопрос еще не стих,
А я уже ответ мой твердый знала,
Уверенный, как вымеренный стих.
От тех печалей сердце не устало.
И я хочу всей кровию истечь
За то, что некогда средь неба увидала.
Спустился обоюдоострый меч,
Тот, памятный, разивший сердце Девы.
И должен он не плоть людей рассечь,
Крестом вонзиться. От Него налево
Разбойник похуливший виден мне.
Весь трепетный, без ярости и гнева,