Мать Вода и Чёрный Владыка
Шрифт:
Олег был доверчивый и даже застенчивый. Было невозможно не полюбить такого даже после тех травм, что нанесла ей судьба. Он привозил ей сладости с поверхности, дал красивую одежду. Это был ярко-синий серебрящийся комбинезон, маленький на вид, но, когда она надевала его на себя, он принимал её размер. Олег любовно вращал её, смеялся, называл непроизносимым именем «космодесантница» и, смеясь, целовал. Они летали в горах над вершинами, над лесами и озёрами на его диковинных машинах. Объяснял и показывал роботов на объектах, и даже однажды они полетели в сторону страшной пустыни за горами, о которой она слышала столько ужасов и не догадывалась о её невероятной красоте. Огромный мир расстилался вокруг, а казался он ей когда-то, не так и давно, до того маленьким и ограниченным. И этот расширяющийся мир расширял её сознание, и места для любви становилось в ней всё больше
Когда она гуляла одна, горы общались с ней. Они рассказывали ей печально и беззвучно историю чьей-то любви, и было ощущение, что те неведомые события не имели счастливого завершения. Духи гор не могли ей объяснить на словах, что это была за история, но посылали ей чарующие образы из чьего-то прошлого, которые она видела, хотя и размыто, воспринимая их больше чувствами, а не зрением.
Олег буквально гладил её, как гладил бы и колибри, целуя её перышки. Он целил её сломанные крылышки, и они быстро срастались, и её душа уже пробовала летать, и иногда ей это удавалось. Она забыла прошлое, и это за столь короткий период времени.
Как-то в один из дней Олег был вынужден отлучиться на некоторое время. Где-то в горах на далёком объекте произошла авария, и роботы вышли из строя. Олег с другими обитателями подземного города, от которых Олег предпочитал её скрывать, вынужден был срочно туда лететь. Оставшись одна, а с Артуром она не захотела уходить туда, где она и жила с Олегом, девушка решила остаться у озера и искупаться. Артур обещал вернуться через два часа и ушёл по своим делам. Она разделась и вошла в изумрудную тихую заводь. Она не умела плавать и плескалась у берега, хлопая в ладоши и стремясь уловить маленьких прибрежных рыбок, играющих в мелководье. Так резвясь как в детстве, ведь никого вокруг и не было, брызгаясь и визжа, она вдруг ощутила, что не одна.
Обернувшись, она замерла. На камне сидел человек одетый во всё серое. На голое до пояса, мощное и золотистое тело была накинута сверху безрукавка, распахнутая на груди. Неизвестная кожа, из какой была сшита его одежда, была похожа на кожу змеи, такими же были и узкие штаны, а голова его была лобастая и гладкая, без волос, равномерно загорелая. Глаза пристальные и давящие куда-то внутрь её существа. Она вышла и на его глазах, не сводимых с неё, стала одеваться, путаясь в одежде, как во сне. Она почувствовала, что он опасный, но не убежала. Он был из подземного города, что было ей ясно по его мерцающему крупному браслету на запястье, по знакомому уже фасону обуви — высоким ботинкам, примерно таким же, какие носил и Олег. Те люди, кто там жили, а удивление от их вида и образа жизни успело в ней притупиться, не могли причинить вред, так говорил ей Олег. О ней знали многие из них. Некоторые были добры, некоторые безразличны, занятые своей загадочной деятельностью.
Она подавила первый импульс — бежать! В горах можно было спрятаться, затаиться. Там было много пещер, и Олег их ей показывал. Но она осталась. Он подошёл, и её накрыла его тень. Не внешняя, а как бы внутренняя. Ей был будто и знаком его запах, а сам он нет. Он внимательно, с затаённым, но ей очевидным мужским интересом оглядел её всю, с головы до кончиков пальцев на ногах, изучая их особенно долго. Взял за плечи и рванул к себе ближе. Его зрачки расширились, блестящие зелёные глаза потемнели, и он сурово спросил:
— Ты как сюда попала? — и так страшно он смотрел ей в глаза, что она не могла врать ему. Он как смерч втягивал в себя из неё всё, и она лепетала слова, которые не хотела произносить, но всё говорила и говорила. Про Олега, про тайный клуб для элиты, откуда он её взял. И что она там делала, чему там училась, и кто были эти «учителя». Она не понимала, зачем она ему всё рассказывает, почему? Если не было не только желания общаться, но был и страх перед ним, и чувство непоправимой какой-то беды, нависшей над ней.
—
— Нет, — защищалась она, — меня хотели заставить, но Олег не дал этому свершиться. Олег спас. Меня некому было спасти. Только Олег.
— Олег? Чего он там забыл в вашем вонючем притоне?
— Он пришёл за мной. Он искал. Спасти…
— Тебя уже нельзя спасти. А Олега я спасу от тебя! — и он опять уставился в её зрачки, проникая через них туда, где хранилась та непонятная незримая капсула, и она чувствовала, что его взгляд физически ощутимо давит именно ту часть сознания, или того спящего его уголка, где эта капсула и хранилась. Сила, идущая из глаз человека, продолжала давить, болезненно вдавливать ещё глубже все те её странные образы — не то прошлого, не то будущего, — пока они, наконец, не ухнули куда-то в окончательный мрак, вызвав приступ дурноты и головокружения. На миг она отключилась и повисла в его ручищах. Он тряхнул её за плечи. Она открыла глаза, не понимая, где она и что с ней? Отпустив её, человек нажал на свой браслет. После чего погладил её волосы уже ласково.
— Дурочка, — сказал он, — твоё счастье, что я тебя узнал. Иначе тебя отправили бы в пустыни, и быть бы тебе там невестой людоеда, если не едой. Так ты всё же стала девкой для утех? Я решил вначале, что ты шпионка.
— Я не знаю вас, — сказала она.
— Откуда? — согласился он, — конечно нет. Олег дал тебе комбинезон? Тебе идёт. Ты в нём совсем как человек. Жаль, что я не воспользовался тобой тогда. Думал, ты будешь счастлива. Лучше бы это была ты, чем всё то, что произошло потом.
Но понять его она была не в силах. О чём он говорил? Она никогда не видела этого человека. Кто был безумен, он или она?
— Меня тошнит, — пожаловалась она. Он протянул ей прозрачный шарик, маленький, он возник на его ладони из ниоткуда, так ей показалось. Она взяла и положила в рот, хотя и не знала, что так надо, но рука сделала это сама. Во рту стало прохладно, и её охватило безразличие ко всему.
Вскоре на аэролёте прибыли двое, бесстрастные и ей неизвестные. Те, кого она знала, заступились бы. Но эти были отчуждены, будто она не была живой. Они посадили её в машину, а затем по подземной дороге доставили наверх. На поверхности её ждали другие, явно местные, но чистые и вылизанные, тоже бесстрастные. И уже эти выдворили её за стены, высокие и неприступные, за которыми остался неведомый красивый, уже наземный город в садах и рощах, осмотреть его ей так и не удалось, — Олег обещал, да всё некогда было. Очутившись у входа в рай с внешней его стороны, она, пребывая в состоянии полусна — полуяви, пошла, сама не зная куда. Но кто-то схватил её за руку. Молодой парень, уже и не такой бесчеловечный на вид, вежливо посадил её в машину. Она села всё также покорно. Он молчал всю дорогу, пока они ехали по лесной дороге. Её клонило в сон, и возможно, она какое-то время спала, так что зафиксировать время поездки, её длительность или краткость, она не могла. За окнами машины всё время был лес, а когда лес расступился, и возникли пространства пригорода, то очень скоро молодой и молчаливый водитель высадил её в шум и трескотню самого центра столицы, сам же укатил.
У неё оказалось в кармане новёхонького платья немного денег, но не было жетона, удостоверяющего её личность, поскольку он так и остался у владельца того клуба. А Олегу разве был нужен какой-то там жетон? С удивлением она рассматривала платье на себе, которого не знала, приличное, но незнакомое. Точно по её размеру. Где был серебряный комбинезон? Кто её переодел? И почему она этого не помнила? До вечера она бродила по столице, зашла поесть, потом сидела на скамейках в скверах, глядела на прохожих и не могла понять, было или не было Олега, города под поверхностью и прекрасного города на поверхности? И того в сером мерцающем одеянии человека, лица которого она не помнила уже совсем. При попытке его представить, возникало мутное ощущение, пограничное с физической тошнотой, и лицо его окончательно превращалось в туман. А Олег? Он остался в ней целёхонький, красочный и любимый, явственный настолько, что можно было осязать его образ. Нет, он не был сном. Он был. Но где он теперь? Где тот город? В каком направлении? Как он назывался? Ничего этого она и не знала. Не спрашивала. Не до этого было. Но если идти и идти по лесной дороге, и найти самой те стены, ходить там и ждать. Он выйдет. Не может не выйти. Но дорог из столицы было много, и все они вели в леса, в которых располагались поселения богатых и просто состоятельных людей. Она даже не знала, в какой стороне был именно тот город за стенами.