Мать-Земля
Шрифт:
– Ваше обращение к Хранительнице Врат связано с этой целью?
– Перед тем как ответить вам, мне хотелось бы понять истинные причины нашей встречи…
– Вернее, хотите знать об участи вашей индивидуальности, вашего «я», вашего эго… Вы научились шантажу у людей?
Бурнус Гаркота разорвался с легким треском. Кошкокрыс упал на спину, вцепившись когтями в кусок белой ткани. Он не успел подняться, а тем более унести драгоценную добычу в нору: остальные грызуны бросились к нему и разорвали лоскут
– Разочарование… еще одна человеческая характеристика, — заговорил Паминкс. – Ваше время заканчивается, господин сенешаль. Десять тысяч спор матричного завоевания, находящиеся на трехстах семидесяти семи планетах, обжитых человеческими расами, растянули сеть с тончайшими ячейками. Настал момент определиться с резидентом седьмого этапа Плана…
– Как вы заметили, я установил непроходимый барьер в мозгу вокруг некоторых своих данных, – возразил Гаркот. – Ими можно воспользоваться, только если я проявлю волю. Если вы растворите меня в одном из двух конгломератов, вы окончательно потеряете след дочери Алексу и…
– А кто вам говорит о растворении ?
– Тогда что означает ваше выражение «ваше время заканчивается» ?
Последовало долгое молчание, но Гаркот четко ощущал присутствие Гипонероархата в мозгу собеседника.
– Ваше время уникальной споры, — наконец ответил Паминкс.
– Уточните…
– Отныне вы стали ядром-основателем третьего конгломерата…
Гаркот бросил взгляд на раненого кошкокрыса, чье окровавленное брюшко конвульсивно содрогалось.
– Моя память не содержит имплантов образования конгломерата…
– Я обладаю этими данными, – сказал Паминкс. – Разве я вам не сообщил несколько минут назад о программе, предназначенной для устранения пустоты в вашем мозгу?
– И как вы ее имплантируете?
– Осуществив первое слияние третьего конгломерата, господин сенешаль… Слив мою спору с вашей… Вы не потеряете своего субъективного ощущения, которым так дорожите. Оно будет обогащено моими данными.
– Вы и я – резидент седьмого этапа Плана…
– Намного больше. Мы сможем посылать импульсы на растворение каждый раз, как нам это понадобится, сможем перерабатывать споры, наделяя их новой оболочкой. Моя память хранит химическую формулу питательной жидкости матричных чанов. Это подземелье прямо предназначено для установки новых чанов… Здесь мы спокойно переделаем мыслехранителей в стирателей… Когда я говорю «мы», я вовсе не собираюсь коверкать вашу драгоценную
Гаркот не мог не испытывать некоей радостной гордости (такая гордость была продолжением эгоцентризма). Гипонероархат не только не угрожал ему растворением, но признавал его заслуги и давал ему средства – могучие средства конгломерата – для продолжения личных исследований в эмоциональной и мозговой областях. Споры-властители исподволь признавали обоснованность его работы. Они решили пойти по опасному пути, который он наметил, не заставляя его возвращаться на прямые тропы, намеченные ими. Став конгломератом, он получал доступ ко всем данным коллективной памяти Гипонероархата. План матричного завоевания будет открыт ему во всей полноте. Отныне ни одно решение не будет приниматься без его согласия.
И не осталось никакого сострадания (сострадание, которое обязательно вело к страданию) во взгляде, который он бросил на раненого кошкокрыса. Лежащий на спине грызун был символом проигрыша, абсурдной жертвы в пользу коллективного интереса. Без его отчаянной храбрости остальные, более трусливые, зверьки никогда бы не получили обрывка ткани, но теперь они забыли о нем, и грызун истекал кровью при всеобщем равнодушии. Гаркот наклонился, схватил камень и размозжил череп зверьку. Брызги крови запачкали его бурнус.
– У вас меньше терпения, чем у меня, господин сенешаль. За пятнадцать лет пребывания здесь я не убил ни одного грызуна. Первое время я наблюдал за ними, не зная, чем заняться. Через два часа я разобрался с основными механизмами их инстинкта, еще через три часа смог подражать их крикам и поведению доминирующих самцов и на полчаса занял их место… Ради развлечения… Я охладел к своей затее, когда меня стали домогаться самки. Я вряд ли сумел бы им объяснить, что у меня нет органов размножения. И дал им возможность сгрызть мой бурнус, а потом устроился в этой нише, где мой мозг сам собой распрограммировался. Я потерял всякое ощущение времени. Пока не получил импульс от Гипонероархата и сообщение о вашем визите…
– Каким способом мы проведем слияние наших спор? – осведомился Гаркот.
– Простым соединением ртов… Они не только звуковые резонаторы… Вы готовы?
Гаркот выпрямился. В это мгновение подспудная отравленная мысль промелькнула в его мозгу: не обманули ли его споры-властители? Не сотрут ли данные Паминкса его эгоцентричное видение мира, его субъективное ощущение самого себя? Не было ли притворством согласие с его условиями и возведение в ранг суверенной единицы, чтобы выкрасть его тайные данные и с успехом переделать его?
– Видите, куда недоверие завело человеческие расы, господин сенешаль: на край пропасти… Десяти тысячам спор под силу уничтожить сотни миллиардов людей…
– С какой целью?.. С какой целью?
Резкие телепатические волны Гаркота возбуждали нервные импланты в мозгу. Ему непременно нужен был ответ на этот вопрос. Он отбросил сомнения и подошел к Паминксу. Бывший коннетабль наклонился к нему и осторожно коснулся растрескавшимися губами (хотя вряд ли эти наросты можно было назвать губами) губ сенешаля.