Матабар
Шрифт:
Волчица не расстраивалась и старалась, чтобы и Арди держал нос по ветру, а когда тот совсем унывал, то показывала ему чудеса. Однажды она позвала по имени горный ручей и взяв с его поверхности лоскут мерцающей влаги, сплела из имен облаков белоснежные нити, позвала ветер и тот пришел к ней на поклон, делясь воспоминаниями и знаниями — Атта’нха смешала из них краски. А когда все приготовления были завершены, то она потянулась к ночному небу и стряхнула с него крупицу черного порошка, а затем зачерпнула снег с самых далеких и высоких пиков Алькады.
Что-то прошептав, волчица взяла ткань из горного ручья, подшила
Она укрыла ею правое запястье Арди и та обернулась браслетом. Слишком легким, чтобы Арди мог вообще заметить, что на руке что-то появилось.
— Береги его, — Атта’нха легонько щелкнула охотника по носу. — это мой тебе прощальный подарок.
— Прощальный? — тут же встрепенулся Арди. — Но ведь впереди еще целых два цикла и один день!
Волчица улыбнулась. Так, как она всегда улыбалась. Раньше Арди видел в этой улыбке только тепло и доброту, но теперь замечал и загадочность.
— Время для нас с тобой, маленький Говорящий, бежит с разной скоростью.
И время действительно бежало. Цикл сменялся циклом. Лунные танцы слились в плеяду игр среди лесных разливов, охоты на горных тропах и путешествий в компании волчицы. Пока однажды на горы Алькады не явилась очередная осень, а за ней — седая зима, обозначая собой подходящий к концу шестой цикл того, как Арди ходил тропами барсов.
Глава 13
Арди выдохнул и прислушался к снегу, шелестящему под широкими взмахами ветра. Тот собирал со сверкающего покрова кристаллики льда и кружил их в танце, заставляя петь едва слышимой трелью мягкого перезвона. Легче пения молодого снегиря, но звонче весенней капели. Ветер, наслаждаясь звуками, разносил их по округе, а Арди слушал и внимал. В какой-то момент, среди хрустящего снега, шумящего ветра и ледяной песни он услышал имя.
Оно сорвалось морозным дыханием с уст охотника и на его ладони появилась снежинка. Арди прикусил губу, стараясь не упустить услышанное имя и не потерять его сути. Он шептал, а снежинка слушала. Она изменяла форму, вытягивалась, уплотнялась и вот уже Арди смотрел в глаза котенку барса, обвившего его мизинец длинным хвостом, укрытым ледяным пухом и…
Что-то врезалось в затылок охотника. Волшебство зимы исчезло — лишь ветер, гонящий легкий снежный саван, а вместе с волшебством пропало и имя; барс, зевнув, разлетелся белоснежной пылью.
— Атта’нха! — выкрикнул Арди, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к волчице. — Но у меня только-только получилось!
Та сидела на камне, перешептывалась с птицами и деревьями и смотрела на своего маленького то ли друга, то ли ученика с привычной теплотой и маленькой, не обидной насмешкой. В лапах-руках волчица держала посох, который и поздоровался с головой Арди.
Тот все еще никак не мог поверить в то, что Атта’нха так поступила. Впервые за шесть циклов он смог не только услышать имя льда, но и произнести его!
— Мало сказать, маленький Говорящий, — улыбнулась волчица и отпустила птиц обратно по тропам облаков и ветров. — нужно уметь его удержать. В будущем, каждый раз, как будешь пытаться говорить, положи иголку между пальцев.
— Зачем?
— Чтобы уметь отвлекаться от окружающего мира, — пояснила Атта’нха. — Когда сможешь говорить и не обращать внимания на уколы — погрузи стопы в кипяток. Если и тогда сможешь говорить, то последним испытанием станет — коготь, — волчица протянула ладонь, что-то произнесла и на сером меху закружился снежный вихрь, оставивший после себя коготь из синего льда. — вонзи его между ребер и попробуй говорить. Если справишься, то… Только после этого твои разум и сердце будут достаточно крепки, чтобы попытаться узнать Истинное имя. И лишь тот, кто владеет Истинным именем может называться Эан’хане.
Арди внимательно слушал, кивал, но… мало что понимал. Если иголка еще и выглядела как нечто, что он может попытаться осилить, то остальное… имя было сложно удержать, даже если кто-то попросту рядом слишком настойчиво шумел. А уж кипящая вода и коготь между ребер…
— Не переживай, — волчица поднялась с камня и подошла уже привычно взъерошить волосы Арди. — даже с твоим талантом, маленький Говорящий этот путь может потребовать не один десяток лет.
— Эан’хане, — повторил задумчиво охотник. — это ведь значит — творящий волшебство? С языка Фае, да?
— И да и нет, — покачала головой Атта’нха. — волшебство могут творить и люди с их Звездной Магией. Эан’хане значит куда больше. Это больше, чем просто Говорящий, способный сплести вместе несколько слов. Это тот, кто может не только говорить, и призывать имена, но знает, что… — волчица явно пыталась подобрать такие слова, чтобы Арди понял о чем она говорит. — Однажды ты поймешь, маленький Говорящий, что силу, данную тебе Спящими Духами, чаще всего — не стоит звать в этот мир и то, что можно сделать с её помощью, ты можешь сделать и руками. Это и значит — быть Эан’хане. Обладать могучей силой и еще большей мудростью, чтобы её не использовать.
— А ты — Эан’хане?
Волчица рассмеялась. Легко и звонко. Немного рычаще и совсем чуть-чуть — лающе.
— Иногда я забываю, как мало ты знаешь, добрый друг.
Арди недовольно насупился.
— Я прочитал почти все твои книги и большую часть свитков, — возразил он ворчливо. — я знаю как зажечь лунный свет посреди пути Духа Дня; знаю, как услышать часть имени бури и позвать ледяную молнию; знаю как сделать из тьмы накидку, отводящую глаза; знаю как прошептать слова, которые откроют закрытые проходы; знаю как смешать сотни трав, корешков и плодов; знаю как из искр сложить звездную карту; знаю, как…
— Не все знания, маленький Говорящий, — перебила Атта’нха. — можно почерпнуть из книг и свитков. И самые важные знания, которые ты найдешь, как раз придут к тебе не через книги.
Арди имел на этот счет свое мнение. Да, ему нравилось проводить время с Эргаром, Гутой и другими лесными и горными друзьями. Но куда больше — в ледяной хижине волчицы под светом пляшущего лепестка огня, который она призывала, чтобы охотник не « портил глаза». Книги и свитки были ему куда милее. Они не пугали его Страхом, не морили Голодом, не мучили Жаждой. Просто делились своими историями, не требуя ничего взамен.