Materia
Шрифт:
– Существует ВСЕ, но в иных пределах. А скважина, что скважина? Скважина меня сгубила, но в могилу не свела. Пока. А то вот один человек, не обесточив электропитание бытового погружного насоса "Малыш" мощностью 300 ватт, полез под напряжением 220 вольт в мокрую скважину, а оттуда уже не вылез никогда.
– То есть в том смысле, что он там до сих пор сидит?
– Не сидит, а лежит. И не там, а на кладбище. Но он тоже существует, хотя и в иных сферах, - разъяснил Гдов и тоже вдруг заметил, что вдоль стенки вихляющей походкой идет черный человек, несет тяжелый бумажный мешок с надписью "МATERIA", а бармен опять не обращает на него ровным счетом никакого внимания, как будто бы так и надо во время исполнения модных мюзиклов, чтобы туда-сюда таскали непонятно что. Черный человек скрылся за маленькой дверью. Гдов тряхнул головой.
– Так вот, - некстати заговорил он.
– Насчет чеченцев. Насчет чеченцев я тебе так скажу, что есть чеченцы и есть чеченцы.
– Кто-то спорит?
– вежливо осведомился Хабаров.
– Спорят, - упрямился Гдов.
– Я был на международной писательской конференции, где сдуру влез раз в жизни в политику и выступил, что добрая воля писателей может быть воспринята террористами как слабость. А меня обвинили, что я - сука, империалист, фашист и против чеченцев.
– А ты, что ли, "за"?
– Я не "за", но я и не "против".
– А так разве бывает?
– Так только и должно быть.
– Все-то ты знаешь, но многое уже забыл. Например, как в старой книге было написано "Не ходи в дом нечестивых".
– А где он, дом ЧЕСТИВЫХ?
Хабаров призадумался. Ему взгрустнулось. Он подумал, что его в любом случае сегодня вечером ждет скандал, жена, возможно, сегодня вечером будет его опять бить, m-me Chabaroff повадилась бить мужа и непонятно почему подружилась с женой Гдова, с которой они теперь вместе пьют. А вот m-me Gdoff мужа не бьет, потому что он, когда надо, поколачивает ее сам, крадче от взрослого ребенка. Вот у них и гармония в отношениях, а у Хабаровых вечный раскардаж.
Angry old man Гдов в это время снова говорил о духовном, о культуре. Он утверждал, что Россию спасет страх смерти, но, к счастью, не скрывал, что эта мысль уже была где-то опубликована и, возможно, не единожды. В мире ведь все уже всем известно, и тот, кто делает вид, будто это не так, врет.
Angry old man Хабаров был с ним не согласен.
– Я не случайно купил дорогие билеты на эту легкую муть голубую, которую, чует мое сердце, мы с тобой теперь уже вряд ли увидим. И если ты находишься в паутине дежавю или, как пацан, начитался Фрейда, то позорься только передо мной, твоим старым другом. А посторонним об этом даже и не заикайся, если желаешь продолжать свою профессиональную деятельность. Хочешь, я тебе дам сюжет для классного детектива из моей жизни, а деньги мы потом поделим по-братски?
– Нет, давай лучше пополам, - отозвался Гдов фразой из бородатого анекдота, и они снова надолго замолчали.
Тут следует наконец-то все объяснить, чтобы не было таинственно и вяло. Ведь вся фабула этого совсем простого, но музыкального рассказа о непонятном заключается в том, что за день до совместного посещения двумя супружескими парами популярного, типа "ретрухи-ностальгухи", модного спектакля, на который, не стесняясь расходами, ломилась буквально "вся Москва", время в стране перевели на час вперед, о чем Гдов и Хабаров конечно же знали, но уже на месте вдруг обнаружили, что их жены, скорей всего, об этом даже и не догадываются.
– Ведь женщины вообще беспечнее мужчин, когда им это выгодно, объяснил Хабаров.
Вот почему, договорившись встретиться и 18-30, ровно за полчаса до начала, непосредственно у входа в ДК, Гдов и Хабаров никаких своих жен конечно же нигде там не обнаружили на улице средь непогоды и, грязно выматерившись, направились с целью их ожидания в упомянутый чистый бар, справедливо рассудив, что эти непонятные существа конечно же придут, придут, никуда они не денутся, но придут ровно на час позже, потому что они, как уже предполагалось выше, - дуры.
А спектакль между тем шел, очевидно, своим привычным чередом. Во всяком случае из-за закрытых дверей временами доносились то визгливая музыка, то приглушенные взрывы аплодисментов, то смех добрых зрителей, истосковавшихся по Духовному. А приятелям и разговаривать-то вдруг оказалось решительно не о чем, вы же сами видите - какую чушь, если не сказать хуже, они несут. Да люди и вообще-то по обыкновению изъясняются нечетко, особенно простые люди, а в нашей стране только такие живут - другие или уехали, или уже умерли. Простые, простые, нечего тут и спорить. Простые и хорошие, но опять "попали в непонятное", как выражаются в кругах, близких к криминальным.
– Ты Паустовского до сих пор любишь?
– зевая спросил Хабаров, но Гдов ему взял да и ничего не ответил. Гдов заговорил сам. Да так это убежденно, как пропагандист из бывшего общества "Знание".
– Я правильно понимаю, что мы сюда пришли, чтобы отвлечься от мыслей и угодить дамам? Не знаю, как ты, а я-то ведь, прямо надо сказать, всю эту легкую музыку ненавижу. Я, пожалуй, вообще ВСЕ ненавижу, потому что ненависть - это оборотная сторона любви и, стало быть, сама любовь.
– Да, - согласился с ним Хабаров, - вот я в шестьдесят девятом служил по распределению в одной конторе на камеральных геологических работах, опаздывая каждый день ровно на полчаса, чтобы работать меньше на 30 минут в день. Так вот, где-то около 12-30 мы все снаряжали гонца в магазин, но, упаси Боже, не за бутылкой, а чтобы ЧАЙПИТЬ (пишется и произносится вместе). Гонец приносил, к примеру, 4 плавленых сырка, 150 грамм вареной колбасы, 50 грамм масла, 50 грамм сахару. Покушав, мы делили затраченную им сумму на число присутствующих с помощью арифмометра "Феликс", и на долю каждого приходилось, например, 78,7 копейки, которые мы вносили в копилку, из которой черпали на следующий день. Так продолжалось всю зиму, но к весне я заболел экссудативным плевритом, встал на учет в туберкулезный диспансер и таким образом из этой конторы смотался, - рассказал он.
Они разом посмотрели на часы. Было уж 7-28. Вновь прошел черный человек с тяжелым бумажным мешком, на котором было написано "МATERIA", но он уже настолько примелькался, что они на этот раз не обратили на него ровным счетом никакого внимания.
– Угасание интереса к жизни, сопутствующая этому процессу потеря энергии - вот что в конечном итоге загубит просвещенное человечество, которое из кожи вон лезет, лишь бы КАЗАТЬСЯ, а не оказаться прогрессивным, сформулировал Хабаров.
– Ну, если вот такие, как ты да я, и населяют нашу страну, так что чего уж там!
– Гдов махнул рукой.