Матриархия

Давыденко Павел

Или придумают что похуже.

– Хорошш-шо, - пробормотал тип. Затянулся - это я понял по звуку «п-пф».

Шаги отдаляются.

После нас заставил вздрогнуть взрыв хохота.

Выстрелы, и крик - надсадный, полный животной боли и ужаса.

Взревел мотор. Кто-то давал газу на нейтралке, мучил тахометр. Смешки, обрывки разговоров.

Мы для верности просидели в стоге еще какое-то время. Минут пять, или час - неизвестно. Все равно, что задержать дыхание и сидеть под водой: тебя разрывает нетерпение и недостаток кислорода

в легких. Глаза кусал пот, сухие палки кололи всевозможные места.

Не такая уж это веселая штука - сидеть в стогу. Если ты ребенок, то да, а сейчас восторга нет и в помине.

Вылезли наружу, как заново родились. Подул ветерок, повеял прохладой. Мы с Рифатом оба потные, в волосах желтоватые палочки-травинки.

– Забрали, - Рифат поглядел вдаль, прикрывая глаза ладонью-козырьком.
– Что это за черти?

– Мародеры, наверное.

– И теперь нам пешком идти...

– Так меньше внимания привлечем. Гоу, - я мотнул головой. Рифат какое-то время еще глядел на опустевшую трассу.

– Что-то они там оставили. Видишь? Пошли, поглядим.

– Погнали уже в городок. Там эти нас заждались, наверное... Эй!

Но Рифат не слушал. Рванул трусцой к трассе, а я за ним, чертыхаясь.

Рифат присел возле обочины. Я подходил к нему сзади, а он резко вскочил и отпрянул от...

... от мертвеца.

Когда ты как минимум раз в два дня видишь чей-нибудь труп, внутренняя шкала дозволенного падает.

Есть еще шкала сострадания. Но и она тоже теряет калибровку, и ты уже смотришь на мертвецов совсем по-другому, не так, например, как на умершую от старости бабушку.

В первую очередь, радуешься тому, что ты жив. А уже во вторую - накатывает волна отвращения или же мерзкого сострадания и жалости - разновидность злорадства.

Вот теперь мы смотрели на истерзанное тело. Лицо синюшнее, глаза подернуты пленкой и тускло поблескивают, как у дохлой вороны.

– Они и его... Подожди - как так?!
– Рифат поглядел на меня глазами-блюдцами.
– Как так получилось, что они... я не понимаю!

Тот самый тип, из «городка» под ведомством Архипа. Паренек с прыщами, «лицо-пицца». Тот самый про которого Рифат говорил, что он предлагал богомерзкие «гейские» штучки. Лежит сейчас у нас под ногами, на обочине. Синева, захватившая лоб и щеки, чуть притушила цвет гнойников, их почти не видно, но спутать паренька невозможно. Да, это он.

И это значит, что...

– Он хоть и был гхм...
– Рифат запнулся.
– А все равно, как-то жалко даже.

– Предлагаешь его закопать?

– Нет, - Рифат утер нос.
– Надо возвращаться назад.

Шли мы через рощу молча. Я изо всех сил гнал от себя прочь любые помыслы об Оле. И Юрце. Ведь если эти твари побывали в чертовом «городке», то...

Мысли как вспугнутые пташки. Если не думать о плохом, то все будет хорошо.

Или нет?

***

Уже издали все стало ясно. Ублюдки налетели на городок. Сначала перестрелка, силы неравны,

крики...

Там ведь не было автоколонны, как они смогли положить пятьдесят человек? Может, они потом разделились на отряды?

Дым, гарь. После сегодняшнего дня она будет преследовать меня всю жизнь. Вспомнил Аню почему-то, какие у нас были отношения, без скандалов, полная гармония, так скажем. Первая девушка, первая настоящая любовь. Нет, к дьяволу такие мысли.

Мы прошли по тропинке. Вниз, вниз... Поближе к разочарованиям, страху и боли. Спустились с пригорка.

Шлагбаум на КПП снесен, как и ворота. Вместе с будкой, где коротали время часовые. Больница теперь навевала мысли о концлагерях. Я протолкнул по горлу комок, а Рифат присвистнул.

– Всех что ли?..
– сказал он. Снова накатила тошнота.

Очередное крушение мира. Только ты привыкаешь к чему-то одному, немного успокаиваешься - БАЦ! Еще один удар судьбы.

Где теперь Оля? Где Юрец? Архип, со своей бравадой и верными хлопцами?

А что если здесь как раз побывал тот самый тип, ГЛАВНЫЙ? Кто он вообще такой?

И что нам делать дальше?

Вопросы кружили в голове, как мотыльки вокруг лампочки. Стукались, терлись крылышками.

– Рифат... Они их всех убили?

Он вместо ответа подошел к шлагбауму и поднял оранжевый светоотражатель. Повертел между пальцами и зашвырнул назад в рощу.

Потом стоял и смотрел вникуда. Я сначала тоже стоял, а потом понял, что мы лишь теряем время и что нужно броситься вдогонку за теми выродкам.

С другой стороны - мы их толком не разглядели. Может, саботаж произошел изнутри? Может, это как раз Архип принял решение взять с собой часть людей и поехать прочь, а неугодных вырезать.

Только я собрался высказать свои предположения Рифату, как он подал голос:

– Надо... проверить. Может, кто остался.

***

Итак, мы проверяли. Нашли семь трупов. Сожженных, обугленных. Никаких особых примет мы не знали, так что вполне возможно, что среди них как раз был Архип.

Может и нет.

Среди них мог быть и Юрец. И Оля.

Но все равно: людей в «городке» было гораздо больше, человек пятьдесят минимум. Так куда делись остальные? Сплошные вопросы.

Может, налет и впрямь совершили мародеры?

Устав от бесполезных дум, я устало плюхнулся на землю и привалился к стене.

– Не сиди так. Гемор будет.
– Я поглядел на Рифата, пощипывающего бороду и ничего не сказал. Если даже и будет, то какая разница? Гарантий, что я доживу до завтрашнего дня, нет и посему, о прямой кишке точно не стоит беспокоиться.

Рифат всунул в зубы сигарету и стал возиться со спичками.

– Жалко жигу, - сказал он, выпуская дым через нос.

– Ты ж не куришь?

– Уже курю. Вспомнил, как пробовал в школке, и вот сейчас захотел. Та «Зиппо» хорошая была. Ну ничего... Вот же значит, как бывает - судьба. А если бы мы здесь остались?..