Мавритания
Шрифт:
Не прошло и часа, как наш дом был полон. Прибыли имам*, кади*, учитель местной школы первой ступени и много других мужчин. Слуга шейха, красивый молодой мускулистый негр, принес для пас из колодца, расположенного на дне долины, полное ведро воды. Фельдшер, который в отсутствие помощника префекта замещал его и сейчас принимал гостей, угостил нас и всех собравшихся чаем. Потом Бальде приготовил большой горшок риса с превосходным томатно-пряным соусом, вокруг которого уселись все присутствовавшие.
Мавритания, зажатая между двумя жаркими и безводными пустынями: одной на востоке, приблизительно по границе с Мали, другой на западе, вдоль берегов Атлантики, на протяжении веков представляла собой коридор, соединявший северную арабо-берберскую Африку с суданской Африкой. Через Адрар, Тагант и Ход проходил древний караванный путь. Благодаря ему эти районы поддерживали связь с внешним миром и в то же время обогащались, особенно торговлей солью из сахарских шахт. Ее везли в Черную Африку, где обменивали на просо, рис, золото и рабов. Вдоль караванного пути, там, где имелись вода и пальмовые рощи, возникли сначала стоянки, которые позднее превратились в более крупные поселения, чьи жители занимались торговлей. Так было в Валате, Атаре, Шингетти, Вадане и других местах. КсарВадан, как гласит предание, основало племя идау-эль-хадж. И сегодня жители города принадлежат именно к этому племени и подчиняются его шейху. Наш хозяин Мустафа ульд л’Кеттаб показал нам заброшенный дом, в котором находилась могила одного из шейхов, его прямого предка, похороненного здесь якобы 600 лет назад. Он быстро перечислил своих многочисленных предков — отца, деда, прадеда и т. д. — поразительная память и культ традиции рода!
Торговое значение Вадана было немаловажным, если уже в 1487 году португальцы основали здесь свою торговую контору. Следует признать, что это был смелый шаг. В 1445 году на побережье Атлантического океана, между нынешним Нуакшотом и Нуадибу, португальцы заложили первое укрепленное поселение под названием Арген. Отсюда они отправлялись в глубь страны. Дорога по безводной пустыне до самого Вадана, жизнь среди фанатичных мусульманских племен в совершенной изоляции были полны опасностей.
Увеличение богатства городов на караванном пути способствовало развитию науки. Племя марабутов, основателей Вадана, было известно своими учеными. С этим связана народная этимология названия города: Вадд аль-ильм вадд аттагхния — любовь к пауке и желание разбогатеть. Объясняемое таким образом название города походило на арабское, в то время как его происхождение фактически берберское. Духовные традиции Вадана продолжают развиваться, хотя его славу затмил соседний город Шингетти, один из самых известных в миро ислама центров традиционной религиозной науки. В Вадане мы нашли «улицу мудрецов». В сорока домах здесь некогда жили 40 ученых, каждый занимался своей областью: религией, традицией, мусульманским правом и т. д. Сегодня многие из этих домов превратились в руины, но благодаря сухому климату сохранились не только стены, но и прекрасные деревянные резные двери. В некоторых стенных нишах до сих пор еще целы библиотеки рукописей умерших ученых. Впрочем, большинство жителей ксараиз высших слоев общества собирают библиотеки рукописей, которые совершенно неизвестны европейским ученым и, несомненно, скрывают много неожиданных для науки сведений, относящихся к истории и культуре Мавритании и мусульманского мира.
С незапамятных времен Вадан — торговый и культурный центр, который веками населяли мирно настроенные племена марабутов, — представлял собой лакомый кусок для кочевников пустыни, живших главным образом грабежом. В городе, со стороны батхизащищенном почти отвесными скалами, а со стороны равнинной пустыни окруженном прочными, высокими каменными стенами, имелось трое ворот, закрывавшихся с заходом солнца. После наступления сумерек даже для жителей города ворота не открывались до рассвета. На главной площади, где возвышается старинная живописная мечеть в типичном для мавританских городов стиле, стоит дом, внутри которого находится священный барабан. Никто не помнит, когда и откуда он был привезен. Это самая большая святыня жителей. Когда с башни мечети замечают приближающиеся вооруженные орды кочевников, сразу же начинают бить в этот барабан, и его звук разносится на 15 километров. Это сигнал для пастухов, которые пасут стада в окрестностях города. Они тут же гонят животных в город, оставляют их на площади или улицах и становятся на защиту города. Услышав звуки барабана, в ксарсбегаются рабы, трудившиеся на плантациях. Много веков стены Вадана служили ему защитой. Но однажды, примерно 200 лет назад, во время войны между племенами город был захвачеп и уничтожен. Он уже никогда не вернул себе былого великолепия. Жители, пережившие нашествие, были полностью разорены. Со временем пришла в упадок торговля рабами и золотом, так что сегодня через Вадан проходят только караваны, которые везут соль из Себха-Иджиль в Мали, а также текстильные товары, медные изделия из Марокко в Мавританию, Мали и Сенегал. Жители ксаравновь разбогатели на торговле, но их богатство не может сравниться с богатством предков. Улочки ксаратакие узкие, что руками можно коснуться стен домов, стоящих по обеим сторонам. Все дома построены из необработанного камня, одинаковой высоты и без окон. Эти постройки производят впечатление склонов узких горных оврагов. А двери настолько низки, что в них надо входить почти на четвереньках. Закрываются они на тяжелые деревянные задвижки.
В целом мавританский дом — это темное и холодное здание, где спят в период дождей и в холодные ночи; он, в сущности, является «царством» женщин (если дом большой, в нем имеются женская и мужская половины). Здесь хранятся одежда и все имущество семьи. В знойные ночи спят на плоской крыше, застланной циновками. С крыши, оставаясь невидимым, можно наблюдать жизнь на улице. Этим пользуются женщины, которым нечасто удается прогуляться по селению. Вся жизнь семьи проходит в маленьком дворике. На земле стоят примитивные каменные жернова, с помощью которых слуги, сидя на корточках, мелют зерно. Имеется также ступа для отбивания зерна проса. Пища готовится во дворике на небольших металлических печках, нагреваемых древесным углем. Вода содержится в подвешенном на стене дома кожаном бурдюке. Во дворике принимают гостей.
На первый взгляд ксарпроизводит впечатление покинутого селения. Появление посторонних, особенно европейцев, пугает людей. Только дети бегут за нами гурьбой. С крыш с любопытством смотрят женщины. Редко встречающиеся пожилые мужчины здороваются с нами с достоинством и начинают разговор. Молодые люди, завидя нас, прикрывают лица и пропускают, застенчиво прижимаясь к стенам домов.
Мой муж все время, пока мы были в Бадане, просидел в библиотеках, меня же интересовала жизнь селения. Мы часто ходили порознь, неожиданно встречаясь на какой-нибудь улочке или в доме. Однако, как считали Бальде и Сиди Моктар, наше положение требовало, чтобы мы обязательно въезжали в ксарна машине. Всякий раз в городе нас встречали, и мы начинали шествие в сопровождении наших хозяев. Как-то, проблуждав два часа по ксару,я вернулась к «лендроверу» на площади и застала такую картину: рядом с машиной в окружении женщин стоял Бальде, непринужденно облокотившись на капот. Машина была для них такой же сенсацией, как и для мужчин, но обычай не позволял им посетить нас в резиденции на противоположной стороне долины, как это делали мужчины. Когда же мы оба несколько часов назад исчезли в лабиринте ксара, а черное лицо Бальде, по-видимому, их не так смущало, они вышли из домов, чтобы вдоволь насмотреться на современное чудо и расспросить о нас. Их было довольно много, все в черной одежде, с выкрашенными в черный цвет лицами и руками, стройные, грациозные, с огромными черными влажными глазами. Большинство из них держали на руках детей, потому что, по местным понятиям, хорошая мать никогда не должна расставаться со своим ребенком, пока он нуждается в ней. В первую минуту женщины, смотревшие на Бальде, не заметили моего появления. Я могла их спокойно рассмотреть и понаблюдать за ними, пока одна не повернулась и не увидела меня в нескольких шагах от себя. Моментально все пришли в замешательство. Женщины тотчас умолкли и поспешно начали пятиться, стараясь краешком одежды закрыть от меня головку ребенка: неизвестно, чего можно ждать от такого странного существа, прибывшего издалека. Через минуту у машины не было ни одной женщины, они скрылись в улочках и за дверями домов.
Все эти женщины принадлежали к местной элите, как мне потом рассказал Бальде. И как это типично для Мавритании: европеец может установить контакты с мужчинами, принадлежащими к любым кругам, с детьми, наконец, с женщинами больших кочевников, положение которых в определенном отношении почти соответствует положению мужчин. Общительны с посторонними и черные слуги, в то же время жительница ксараблагородного происхождения из племени марабутов или из общества аристократов-воинов избегает любых контактов с посторонними, будь то мужчины или женщины.
Ежедневно под вечер мы покидаем ксари возвращаемся в нашу уединенную резиденцию. Теперь ворота города уже не закрываются, большая часть стен и самих ворот разрушена. В селении стоит много заброшенных домов, на которые никто не польстился, а климат пустыни сохранил их в первозданном виде. Последняя мрачная деталь на нашем пути из ксара — это стоящая за чертой города виселица для ритуальных жертвоприношений животных. Каждый вечер мы проезжаем мимо возвращающихся в селение коз и верблюдов и опускаемся на дно батхи.Здесь еще кипит работа. Скрипят колодезные журавли. Вечером повсюду поливают сады. Затем мы взбираемся на противоположную сторону, к нашему временному дому, где нас уже ждут лохань воды — так называемая ванна, ужин и великолепный чай по-мавритански.
Я поднимаюсь на крышу, чтобы в последний раз в этот день посмотреть на Вадан. Как будто вымерший в эти часы город на другой стороне долины выглядит очень красиво. Скалы и прилепившиеся к ним дома пылают пурпуром в лучах заходящего солнца. Пальмы в долине кажутся еще более зелеными, а дюны вокруг нас и вокруг города еще более золотыми. Я стою как зачарованная; постепенно все гаснет и сереет. Издалека слышится блеяние коз, доносится трубный крик верблюда. Наступает тишина и опускается черное, расцвеченное звездами чужое небо.
Вадан — последнее постоянное селение на севере Мавритании. На северо-восток по линии, связывающей Фдерик на западе и Нему на юго-востоке, протянулась «земля без единого человека». Иногда пройдет туда какой-нибудь торговый караван с контрабандой, иногда группа «больших кочевников» в поисках лугов, появившихся после прошедшего дождя. Путешествие по этой территории не всегда кончается благополучно.
Мы говорили о коридоре, который представляет собой центр Мавритании. Его можно пройти с севера на юг между двумя безводными районами дюн — восточным, малийским, и западным, расположенным вдоль Атлантического побережья. Шестисоткилометровое Атлантическое побережье, принадлежащее Мавритании, более чем негостеприимно. Мелкое море у берега не позволяет причаливать судам: пет никаких заливов, за исключением бухты Нуадибу, защищенной мысом, который находится уже на самой границе Западной Сахары. Здесь построен единственный действительно удобный порт Мавритании, имеющий большое экономическое значение для страны, — Нуадибу. Берег покрыт песчаными дюнами, обычно еще не оформившимися. Из них наиболее опасны так называемые барханы, передвигающиеся дюны в форме полумесяца, обращенного обоими концами в подветренную сторону. С той стороны, откуда дуют ветры, склоны дюн некрутые, зато с внутренней стороны полумесяца — отвесные и сыпучие. Несколько лет назад между Нуадибу и Фдериком была построена железная дорога, соединившая рудники с портом. Перед началом строительства провели соответствующие исследования «жизни» барханов, через которые должен был проходить железнодорожный путь. Оказалось, что такие дюны высотой в три метра в течение года перемещаются на 63,8 метра.