Май, весна и апокалипсис. Книга вторая
Шрифт:
Осмотрев кухню, я обнаружил на подоконнике рулон скотча, обмотал им Витькины руки за спиной, после чего направился на выход, толкая ушлепка перед собой.
Выйдя из квартиры вслед за пленным жуликом, я увидел, что по лестнице поднимаются четыре хмурых мужика с ружьями наперевес и вызвал арбалет. На всякий случай.
— Вы кто такие? — окинув взглядом мой доспех и покосившись на арбалет, требовательно спросил небритый толстый мужик, с помповым ружьем в руках. На вид ему было лет тридцать, а под расстегнутой рубахой виднелась бело-голубая тельняшка не
— Полиция! — объявила Марина выйдя из квартиры за моей спиной, — А вы кто?
— А мы отряд самообороны, — ответил всё тот же мужик и уже более вежливым тоном поинтересовался, — А документик у Вас имеется?
Марина развернула удостоверение и показала его бывшему десантнику:
— Ещё вопросы будут?
— Да нет, — ответил тот вполне миролюбивым тоном, — Этого утырка давно пора определить куда следует, — он кивнул на Витьку, который понуро стоял сбоку от меня, — Достал уже всех тут, как и вся его гоп-компания! А нам соседи просто позвонили, что здесь шумят, вот мы и пришли глянуть, что да как, — после этих слов он повернулся к своим товарищам и сказал, — Всё нормально, уходим!
Кирпичный завод находился на южной окраине города, в промзоне. Однако, насколько я понял, тот относительно небольшой участок с ангаром, который занимала армянская авторемонтная артель во главе с Гургеном, непосредственно к заводу не относился, просто примыкал вплотную к его территории.
Я сказал Гене, чтобы он остановил машину метров за сто до ворот участка и ждал нас здесь вместе со связанным Виктором, которому я ещё и рот скотчем залепил для надежности.
За ту минуту, пока мы с Мариной по пыльной обочине шли к распахнутым воротам рембазы, она успела основательно вынести мне мозги, объясняя, что я нарушил все мыслимые законы, и в прежние времена за тот беспредел, что я устроил в квартире Фокина, нас бы всех посадили всерьёз и надолго. Мол, даже в условиях чрезвычайного положения надо с уважением относиться к правам граждан и не калечить каждого, кто мне не нравится.
В машине-то она всю дорогу молчала, чтобы не устраивать разбирательства в присутствии жулика, а вот на улице как с цепи сорвалась. Настоящая фурия в погонах. Эх, зря я её с собой взял! Нервотрёпка одна.
Пройдя ворота, мы направились в сторону ангара, из которого нам навстречу вышел армянин лет сорока в потертом рабочем комбинезоне.
— Кто такие? — спросил он крайне неприветливым тоном, смерив девушку оценивающим взглядом престарелого ловеласа. Судя по по описанию, полученному от Витьки Фокина, это и был Гурген.
— Лейтенант Тутова! — Марина показала удостоверение, — Нам надо осмотреть ангар и задать Вам пару вопросов.
— А кто вас послал? — снова спросил тот, с интересом покосившись на меня, точнее на мой доспех, — У меня ведь с Михалычем всё ровно!
— Я не знаю никакого Михалыча, — ответила моя спутница, — Мы из полиции Машиностроительного района.
—
— Мы тут работаем! — произнесла Марина, добавив металл в голос.
Армянин недовольно сжал губы, но не стал спорить, безразлично пожал плечами и кивнул в сторону ангара:
— Да иди, красавица, смотри сколько хочешь!
Ангар имел размеры примерно как два школьных спортзала и внутри него стояло десятка полтора легковых автомобилей в разной степени разобранности, вокруг которых копались ещё несколько армян, недружелюбно поглядывавших в нашу сторону. Здесь же стояло и несколько практически целых на вид машин.
Окинув глазами обширное помещение, я сразу заприметил красную девяносто девятую «Ладу» и прямиком направился к ней. Ну точно, это она и есть! Госномера отсутствуют, но тонированные стёкла и, самое главное, глубокий след от удара моего меча на багажнике машины, свидетельствуют о том, что зашли мы очень удачно. Получается, что Айс вернул поврежденную и засвеченную машину туда же, где он её ранее и купил.
— Марина, смотри, вот эта машина! — я подозвал девушку.
— Ты уверен? — спросила она, подойдя ближе.
— Эй, дорогой, ты чего тут выдумываешь? — сразу же влез в разговор армянин, — Это хороший машина, он ничего плохого не дэлал, и вообще я с полицией дружу, и с вами тоже могу хорошо подружиться.
— Слушай, дорогой, — повернулся я к нему и показал рукой на багажник, — Ты вот эту дырку видел?
— Конечно, видел, плохой дырка, — он цокнул языком и с показным огорчением на лице покачал головой, — Что-то упало сверху, но мы скоро сделаем и всё хорошо будет! Даже лучше!
— Ну так и чья же эта машина? — спросила Марина и открыв заднюю дверцу, стала осматривать салон, — Ого, да здесь следы крови!
— Какой-такой крови? — удивленно протянул Гурген, — Сок проливал кто-то вот и пятно. Ну или женщина какая протекла, онэ забывают прокладку поставить, а потом сидэнья портят.
— Ты так и не сказал, чья это машина? — повторил я вопрос.
— Ой да не знаю я! — Гурген талантливо изобразил невинное выражение лица, — Женщина какой-то вчера приходил, я ему сказал, чтобы через пять дней забрал, буду багажник искать. Как придет, скажу ему, что ты видэт онэ хотел. Ты только номэр свой оставь! — пообещал он.
— А как её зовут, документы смотрел?
— Эй, зачем мне её докумэнты? — ответил он недовольным голосом, — Мне работать надо, а не документы смотреть, а ты со своей проверкой мэшаэшь!
Марина ещё похлопала дверями, осматривая салон, после чего подошла к нам и громко произнесла огорченным тоном:
— Ты ошибся, это не та машина, похожа, но не та.
— Ну вот, говорю же, вы ошиблись! — радостно кивнул Гурген, — Я ведь с полицией дружу, у меня всё чэстно!
Я открыл было рот, чтобы сказать Марине о том, что абсолютно уверен в своих словах, и никакой ошибки быть не может, но она так настойчиво сверкнула на меня глазами, что я не стал спорить и, недоверчиво хмыкнув, направился на выход из ангара.