Маяки
Шрифт:
Программатор покосился на вошедшего и прошептал:
– Боюсь, ответ вам не понравится.
Долинин оттолкнул его от себя:
– Это мне решать. Говорите. – Он сел, одернул рукава рубашки. – Я жду!
– Здесь не в проге дело, – затараторил врач. – Это называется рудиментарной психикой, которая не зависит от проги. Некие психические установки, которые достались нам от диких предков. Чувства зверя, если говорить проще. Вы очень эмоциональный человек, живете на грани стресса, потому рудименты психики дали о себе знать.
Долинин усмехнулся: стоит нажать –
– И как мы от этого избавимся? – спросил он, подчеркивая «мы».
Программатор пожал плечами:
– Здесь только одно лекарство – замена. Мы приглушим одно рудиментарное чувство и усилим другое.
– Валяйте, – тихо произнес Долинин, возвращаясь на подушки кресла.
Но Слона не отпустил, и верный телохранитель замер у двери каменным изваянием.
Новые пробирки, новые манипуляции. Законодатель погрузился в дрему, следя за работой программатора словно сквозь туман. На какое-то мгновение он вновь увидел Объездной мост…
Эйприл склонилась, хватая ртом воздух.
– Придурок, – сипло произнесла она и выпрямилась: на лице страх, пальцы с алыми ногтями массируют горло.
– Не бойся. Голос останется прежним. Только тебе он уже не понадобится…
Она не кричала. Воздушная волна подняла Эйприл и перенесла через перила…
– Сука! – Долинин вскочил, сжимая кулаки. – Чертова сука!
Он так и не узнал, кто ее любовник. Поддался секундному приступу гнева и швырнул с Объездного. Черт!
Он осмотрелся. Врач стоял в сторонке, подняв руки к груди, словно ожидая удара от очнувшегося пациента. Слон шагнул вперед, готовый выполнить команду своего законодателя: прибить докторишку или отпустить?
– Все, док! Никаких тестов! – зло произнес Долинин. – Вы свободны! У меня куча дел.
Он кивнул Слону, и тот отступил от двери.
– Гонорар уже на вашем счету.
Программатор быстро собрал свое оборудование, поспешил удалиться, пряча улыбку. Долинин почувствовал его самодовольство. Да черт с ним, с докторишкой! Все-таки справился с этим… с рудиментом.
– Слон, мы выдвигаемся на Подмостки!
Охранник удивленно посмотрел на законодателя.
– У тебя сбой проги? – Долинин недобро прищурился.
У нее оказался большой запас прочности. Удар от падения не был катастрофическим. Ее подхватил кто-то невидимый, аккуратно поставил на ноги и исчез. Как прима ни напрягала зрение, как ни вертелась на месте, пытаясь разглядеть спасителя, – тщетно.
Эйприл брела наугад сквозь алый мир. Что-то царапало ее тело, путалось в ногах. Алый мир оказался жутко… кривым! Здесь не было ровных тротуаров или дорожек, как в Митридатском парке. Что говорить о скоростных трассах для ховермобилей?
Эйприл подняла руки – остатки платья висели лохмотьями, кожа покрылась тонкими порезами и пятнами, которые ныли и чесались. Эйприл передернуло от омерзения. Она бы, наверное, шлепнулась в обморок, если бы увидела
Она умирает. Умирает жуткой смертью. Наверное, где-то в Митридат-граде смотрят на нее в реальном времени, быть может, кто-то даже заплачет или пожалеет приму Эйприл, уронит слезу. Какой-нибудь состоятельный поклонник, у которого есть возможность прокачать свою прогу до функции «слезы».
Эйприл встрепенулась: перед смертью надо сказать нечто такое… особенное.
Она сжала виски пальцами, пытаясь сосредоточиться, однако совершенно ничего не приходило на ум. Как же так! Обычно прима быстро запоминала крылатые высказывания и постоянно обновляла их. Ее считали весьма остроумной.
Ничего не получалось. Может, спеть? Конечно, спеть! Она же прима, а это ко многому обязывает.
Эйприл всегда умела настраиваться на выступление, что бы ни происходило вокруг. Она прикрыла глаза, глубоко вздохнула – легкий хрип в груди насторожил, но прима заставила себя не обращать внимания, – дрожь в теле прекратилась. Она припомнила мелодию последнего мегахита…
– Ты вынял душу из моей груди! Танцуй же, танцуй! Танцуй же, танцуй! Танцуй…
В ужасе она закрыла рот ладонью.
Это ее голос?! Кошмар!!! Если сейчас кто-то видел и слышал… Пиарщики перевернут все с ног на голову! «Прима Эйприл! Реальный голос в реальном времени!» Новость мгновенно разнесется по Митридат-граду! Долинин первым расхохочется: «Я всегда знал, что Эйприл – бездарь! Слышали бы вы ее в ванной комнате!»
Несчастная опустилась на сухую траву и зарыдала. Из глаз потекли слезы – хотя бы эта функция осталась. Эйприл специально закачала ее для исполнения «Танцуйжетанцуй!». Могла себе позволить такую роскошь.
– Слон.
Телохранитель появился у входа в кабинет. Законодатель жестом подозвал его к рабочему столу, приказал сесть и налить бренди. Слон тут же плеснул бренди в два широких стакана, подумал мгновенье, сверился с желанием законодателя – плеснул еще. Вручил один стакан Долинину. Задавать вопросы – с чего вдруг хозяин так милостив к телохранителю? – некорректно. Если законодатель отдал распоряжение – выполни.
– У тебя в жизни случилась одна забавная история. – Долинин отпил и пристально посмотрел на телохранителя.
– Какая именно? – Слон глотнул бренди, в ожидании выпрямился в кресле, преданно глядя на законодателя.
Долинин усмехнулся.
– Вольно, Слон. Я немного устал. А ты напряжен, и это раздражает.
Телохранитель положил ногу на ногу, откинулся на спинку кресла – поза, разрешенная по контракту.
– Ты был суицидником, – сказал Долинин.
Слон нахмурился. Он старался вспомнить, когда и каким образом пытался покончить с собой.
– Простите, законодатель, я не помню. – Телохранитель растерянно пожал плечами. – И потом я сомневаюсь, что такое возможно.