Майами
Шрифт:
Роб глядел в сторону. Он постоянно напоминал себе, что она всего лишь его ровесница. В глазах Господа он ей ровня. И не нужно поддаваться обаянию ее красоты… И все же это тело, лицо, слова… Слишком уж много всего. Он старался подавить в себе потребность сглотнуть, и вместо этого сделал глубокий вздох.
— Это то место, где ты ходишь королем? — Лайза рассмеялась, ее слова играли с ним, поддразнивали, не сильно, но и не слабо.
— Пожалуй.
— Тогда о'кей. Я хочу их посмотреть.
Ее провокация отозвалась
— Сюда. — Для безопасности он пошел вперед, но ощущал ее взгляд на своих ягодицах.
— А каково учить Мери Уитни играть в теннис?
— Нормально. Она приятная.
— Я слышала, что она любит развлекаться с молодыми парнями.
Она догнала его, склонила голову набок и соблазнительно улыбнулась, направив беседу в русло секса.
Его губы растянулись в улыбке, вопреки желанию. Черт, он был слабым. Это не похоть, но трудно думать о Господе, разговаривая с Лайзой.
— Она не беспокоила меня никакими предложениями.
— А давно ты ее тренируешь?
— Три дня.
— А-а, — протянула Лайза Родригес, делая что-то едва ли приличное своим ртом.
Он повернулся к ней, внезапно рассердившись. Девушка с громким именем и красивым телом слишком долго барахталась в греховных соках большого города. Она не могла понять его устремления. Ее не интересовали ни его церковь, ни его друзья, ни жизнь, которую он строил во славу Господа.
— Послушай. Я обучаю теннису. Периодически. Никто не использует меня. Я служу только Господу.
— Ого! — воскликнула Лайза. — Я совсем забыла, что нахожусь на дальнем Юге.
Она рассмеялась, однако в ее смехе прозвучала озабоченность. Мальчик с мускулами обнаружил новое измерение. А ей нравились такие.
— Так ты, значит, молишься Иисусу.
— Ты говоришь это так, словно о непристойном культе.
— Разве это не так?
— Ты считаешь, что насмехаться легко. Люди, которые любят насмешки, обычно прошли сквозь массу тяжких моментов в жизни. И ты?
Лайза не ответила, выбитая из седла этой проницательной репликой. Она почувствовала, как на ее щеках выступила краска.
— А ты что, читаешь книжки по психиатрии? А я-то думала, что Бог и психиатрия злейшие враги.
Что ж, неплохо сказала! Однако ей хотелось придумать что-нибудь и получше. Обычно парни были безопасными игрушками. А этот подколол ее.
— Если ты любишь Бога, тебе нет необходимости знать все о разных вещах. Ты сможешь их почувствовать… Какое симпатичное платье, — вдруг сказал он. Волна нежности поднялась у него внутри. Супермодель в конце концов тоже человек. Он только что увидел цвет ее психической крови.
— Благодарю, — отрезала она сердито, шагая рядом с ним. — Я в трауре. — Она лукаво поглядела на него. Вот тебе, ответный удар. Если он любит Иисуса, тогда смерть и траур слова
Он остановился на окаймленной фикусами дорожке. Она тоже остановилась, почувствовав угрызения совести и что-то еще. Черт возьми! Этот Роб Санд нравился ей все больше и больше с каждой минутой. Никогда еще ей не доводилось общаться с такими, как он. В страсти и на войне все средства хороши, мелькнуло у нее в голове.
— Прости, — сказал он. Газеты явно не входили в число его развлечений. — И ты пришла сюда на прием? — добавил он с пораженным видом, прежде чем осознал, что как бы выступает в роли судьи. — Впрочем, не мое это дело…
Лайза рассмеялась, постаравшись, чтобы это прозвучало хрупко и храбро. Все модели были актрисами. Но едва ли нашлась бы хоть одна актриса, которая потянула бы на модель по внешним данным.
— Мои родители погибли в крупной катастрофе. По моей вине. Видимо, я все еще нахожусь в состоянии шока и еще даже не осознала как следует всего. И просто не могу оставаться одна.
Глаза Роба широко распахнулись. Информация ударила по всем уровням восприятия. Мертвые родители. Сразу оба. В результате несчастного случая. И это девушка, которая связала его язык несколько минут назад. Тогда он был резковат с ней и ощущал всего лишь слабое сочувствие, вот и сглазил. Это был для него тест, как для христианина. Его порыв был чисто рефлекторным.
— Давай вместе помолимся? — предложил он. В его голосе зазвучала настойчивость. Это была сейчас единственно возможная вещь.
Лайза выглядела так, словно ее ударили мешком, абсолютно ошеломленной. Роб осознал, что его предложение попало на девственную почву. Хотя эта девушка едва ли может вспомнить, когда была девственницей. Тем лучше. Он протянул к ней руки, и она покорно сложила их, на ее лице появилось странное выражение. Он опустился на траву возле дорожки, она тоже, ее черное микроплатье обнажило загорелые ноги.
— Я вообще-то не…
Он закрыл глаза, и она умолкла. Он держал ее руки крепко и сильно, вливая в нее свою веру, чтобы поддержать, помочь пройти через тяжелый момент, набрать сил для преодоления несчастья.
— О, Господи, бесконечную мудрость твою не может постичь смертный разум, сжалься над Лайзой. Помоги ей осознать, что ее трагедия это часть твоего Божественного Промысла, и дай ей волю, чтобы она научилась любить тебя. Сделай ее сильной, милый Боженька, в том испытании, которым является ее теперешняя жизнь, и помоги ей почувствовать, что те, кого она любит, навсегда успокоились в руках Иисуса.
Лайза почувствовала, как у нее в горле растет комок. О, Иисусе! Просто невероятно. Мальчик, он добрался до нее. Его слова о правильной жизни. Неподдельная искренность. Лучший!