Майор Бойцов желает познакомиться
Шрифт:
— Думаю, нет. Зачем? Она ведь никуда не уйдет сама.
Узкий коридор заканчивается дубовой дверью, подобной той, что я видела во сне. Отгоняю неприятные воспоминания, сжимая покрепче руку Тимура. Он в ответ сдавливает мои пальцы. Приоткрыв дверь, заглядывает первый и обернувшись, указывает, что можно заходить.
В комнате, нетронутой беспощадным апгрейдом Нонны, тихо и очень холодно.
Заметив на кровати силуэт человека, прикрытый одеялом, иду к нему.
— Здравствуйте, — громко произношу, и пожилая женщина резко открывает
Внимательно осматривает меня, а затем Тимура за моей спиной и безразлично захлопывает глаза. Словно этот мир и мы ей абсолютно понятны.
— Вы нас помните?
Римма Харисовна трудно сглатывает слюну, и её веки тяжело опускаются.
Оглянувшись на Тимура, киваю ему. Мол, видел? Он с интересом осматривает комнату. Комод, старинный, покрытый лаком буфет и кресла, обшитые шелковой тканью.
— Знаете, кто мы? — задаю еще один вопрос. — Вернее, вы знаете, что мы сотрудники полиции?
Получаю заметный тычок в спину и пшикаю. Римма Харисовна снова закрывает и открывает глаза. Смотрит в потолок.
Мне вдруг становится безумно жаль эту больную женщину. У нее все было. И даже сын есть. Но она… так одинока.
— Рубины вашей мамы… они у вас, Римма Харисовна? — спрашиваю шепотом, привставая на цыпочки от нетерпения.
В темных глазах абсолютно не замечаю отчаяния или вины. Скорее, там стопроцентная апатия.
Как будто ей все равно! И правда, зачем нужны семейные ценности, реликвии или генеалогическое дерево, если родной сын предал и препятствует лечению?
— Где она? Где диадема?
Неясный кивок в сторону буфета и ровный вздох — единственное, на что способна пожилая женщина.
Тимур отправляется в указанную сторону и вскрывает ящик за ящиком, а я не могу сдержать слез. Так мне от человеческого безразличия Кима к родной матери дурно становится.
— Что там? — спрашиваю и закусываю губу.
А затем киваю, когда Тимур поворачивается, и на его широкой ладони красуется… диадема Лымарских с кроваво-красными рубинами.
— Нашел. Здесь оказывается потайной отсек…
Глава 33
Спустя три недели
— И что в итоге? Невестка собственную свекровь хотела пришить? Бытовуха? — спрашивает Борис Николаевич, совсем не по уставному развалившись в кресле.
— Скорее, все получилось спонтанно. Нонна совершенно случайно услышала наш с Лерой разговор, — мазнув по мне, взгляд майора теплеет настолько, что даже подполковник громко хмыкает. — Понимая, чем это угрожает для их семьи, девушка отправилась к свекрови. А та намекнула, что, если полиции станет известно о её воровстве, Римма Харисовна расскажет сыну про роман Нонны и Арсения. К тому же выложила сомнения об отце будущего ребенка. В своем стиле не сдерживаясь.
Дядя задумчиво переводит взгляд в окно, за которым давным-давно стемнело и буйствует сильный снегопад.
—
— Пока неизвестно. Уникальный случай. Они оба дают признательные показания.
— Вот это любовь, — восхищенно проговариваю.
— Совершенно глупая любовь, — с укором произносит майор. — У них маленькая дочь. Нонне бы о ней подумать.
— Да уж…
Закусив губу, киваю Бойцову в сторону выхода.
Хочу домой!
Вот уже три недели, как Тимур остается ночевать у меня. С его мамой, Марией Васильевной, я тоже успела познакомиться. Спокойная, милая, абсолютно неконфликтная женщина. И пусть она совершенно не походит на мою маму, мне показалось, между нами возникла взаимная симпатия.
После Нового года мы решили арендовать квартиру посвободнее. В этой нам совсем мало места, но мне, если честно, простора с Бойцовым и не надо. Наоборот, хочется все время липнуть к нему, обниматься и целоваться.
Просто в однушку нельзя перевезти Улику. Арендодатель категорически против. А кошка уже зло на меня смотрит, когда мы ее навещаем. Ревнует Тимура, наверное.
— А что с Лымарскими? — задает подполковник вопрос.
Тяжело вздохнув и уловив молчание со стороны майора, решаю ответить сама:
— Там все так, как мы и предполагали. Харис Непейвода в молодости загулял с младшей дочерью Лымарских. Они вместе посещали какой-то клуб ценителей ювелирного искусства. Лымарская мечтала о рубинах в свою коллекцию, но в России на тот момент камни не добывали, а только производили синтетические. Тогда-то Харис и позаимствовал у супруги-латышки из богатой семьи ювелиров, диадему, и преподнес её своей любовнице. А она сделала драгоценный подарок жемчужиной коллекции. Хотя имя ювелира написала правдиво.
— А как о нем узнала Непейвода? И кто ей помогал? Почему диадему не забрали во время реставрации?
— Это нам предстоит выяснить у неё, после реабилитации, конечно, — договаривает Тимур. — Нонна полгода не показывала Римму Харисовну врачам, так понравилось быть единственной хозяйкой в замке.
— Да уж, надеюсь, женщина выздоровеет, и вернет ему прежний вид, — возмущенно выговариваю.
— Все ясно, голубки, — произносит дядя с хитрым прищуром. — И диадему до Нового года нашли, и сами, как я слышал, спелись.
Прикладываю ладони к горящим щекам и поглядываю на Тимура.
Конечно, от сплетен никуда не денешься. В отделении наш роман с майором — главная новость… нет, даже не года… десятилетия!
— Хочу у вас, как у старшего по званию и единственного мужчины в семье, попросить руки Валерии, — Бойцов с вызовом смотрит на дядю и торжественно произносит.
— Ти-мур, — возмущаюсь.
Вообще-то, такие вещи сначала обсуждают наедине, а мы пока о браке не разговаривали.
— Ну, а я что? — Дядя смущается. — Там Агриппина всем заправляет. Мне даже немного жалко тебя, Бойцов.