Мажор. Дилогия.

Соколов Вячеслав Иванович

– А до этого все было в норме?
– и кивнул назад, туда, где были казармы с трупами.
– Боюсь представить, что у вас перестарались.

Конечно это он для проформы, решил наверняка, что мы его или забили, или запытали и поэтому не хотим показывать. Ну да он не далек от истины, били долго...

А потом уже я выпал в осадок. И капитально так выпал. На склад то идти мимо столовой. Вот полковник и заглянул:

– Зухра! Зухра! Девочка моя, живая!
– срывающимся голосом выкрикнул Акимов. И практически, снеся меня с ног,

бросился внутрь.

Женщина в этот момент вовсю руководила процессом. Чай столько народу надо накормить. И обернувшись на крик, прижала ладони к лицу. Из глаз хлынули слезы, и вот она бросается на шею к подбежавшему полковнику:

– Дядя Степа! Дядя Степа! Слава богу, вы здесь. Как мама, как папа? Как Сереженька?

– Все хорошо, малышка, все хорошо. Тебя только вот похоронили уже, а ты живая! Как же так вышло то?

Я говорил, что в шоке? Нет? И не говорю, я в охрененом шоке! Но я глубоко заблуждался думая, что удивить меня еще сильнее у них не получится. Получилось.

– Сержант, я твой должник по гроб жизни. Это же дочка друга моего. Генерала Разина... Степана Георгиевича Разина! А он человек благодарный, поверь.

Млять!!! Я, кажется, сказал, что в охрененом шоке? Нет я в ох...ом шоке. Дочь Разина! Того самого, что загнал нас сюда! В голове сплошной сумбур. Это что же получается? Зухра говорит, что ее держали, чтоб отец не рыпался? Акимов горит, что ее похоронили? И как это понимать? Хотя можно предположить, что над женщиной очень тонко издевались, типа видишь, не может отец тебе помочь, хотя знает как мы тебя... Или генерал скрывал от других, что дочь жива? Ага, и от жены и от лучшего друга.А кто его знает?

Вот только у нашей операции появляются совсем другие ноги... Скорее всего, генерал или отомстить хотел за дочь, но светиться не желал, так как за семью боялся. А может, знал, что жива и надеялся, что мы выведаем все? Или дело в оружие? Например, знал про него, но по официальным каналам ничего сделать не мог, и за дочь боялся? А может?.. А до фига чего может! Вот только некоторым жутко любопытным сержантам придется урезать свои желания. Хотя теперь почти уверен, что это не подстава. Хотя нет, подстава, но не так как мы думали... Тьфу ты! Вот мне оно надо? Пусть тут Васильев разгребает, а мое дело маленькое.

По понятным причинам на склад полковник не пошел, да и что ему там делать? Остался с Зухрой. Нет, это же надо, а? В голове не укладывается. Зухра Разина. Охренеть, не встать! Бывает же такое.

Сижу вот на камешке возле входа, наблюдаю за тем, как наша подмога обустраивается. Ни че немного осталось. Сашка на дальнем посту, если наши появятся, позвонит. Листик как раз дежурного изображает. Балагура я так и не рискнул оставить в одной пещере с женским полом. Так что он, вон, рядом мнется - часовой мля.

Примерно через час из пещеры вышел Акимов. Примостился рядышком:

– Не спишь?

– Не сплю, товарищ полковник.

– А глаза чего закрыты? Да ты садись, чего вскочил-то?

– Да я за последние двое суток едва пару часов сна урвал. Вот и берегу глаза...
– вновь сажусь на камешек.

– Понятно, - покрутился, пытаясь устроиться поудобней.
– Куришь?

– Иногда.

– Держи. И давай поговорим без чинов...

– Как прикажете, товарищ полковник, - беру предложенную сигарету. Прикуриваю и затягиваюсь. Ух ты... Аж голова закружилась, прям как в первый раз.

– Как прикажете?
– Акимов ухмыляется.
– Странно как-то: то почти хамишь, то как прикажете.

– Так ведь там внизу вы кто были? Посторонние, проникающие на охраняемую территорию. А теперь очень даже нет. Тем более субординацию никто не отменял.

– Понятно, - полковник задумчиво попыхивает сигаретой, - но если прикажу остальных внутрь пустить... Пустишь?

– Нет. У вас на расписке приказ для меня был. Внутрь никого кроме вас.

– О как!?
– удивление Акимова было совсем не поддельным.
– А почему я ничего не заметил?

– А вы и недолжны были.

– Понятно. И как бы ты остановил нас, ну вот чисто теоретически?

– Извините, товарищ полковник, но мне не хотелось бы обсуждать данный вопрос. По сути, за тем я и должен был вам склад показать, чтоб вопросов подобных не возникло... Если хотите, можем вернуться, и у вас самого не будет желания пускать туда посторонних.

– Хм... Понятно, докурим и посмотрим...
– и улыбнувшись какой-то своей мысли, спросил: - Как тебя звать то сержант.

– Мажор.

– Я ж вроде подписку уже давал? Тем более знаю, что ты Милославский, Васильев просветил. А вот имени не знаю.

Затянувшись, признаюсь:

– Егор.

– Должник я ваш, Егор. Есть какое-нибудь желание?

– Да. Спать хочу.

– Ну, так спи.

– Нельзя.

– Понятно, - полковник глубоко затягивается.
– Мне Зухра рассказала, как ты того бандита зарезал.

– Осуждаете?

– Нет. Спасибо хочу сказать, что не позволил этой дурехе это сделать. Да и девок, пусть жестко, но в чувство привел. Не представляю, как бы они жили, если бы сами его порвали...
– Акимов тяжело вздыхает.
– Все-таки молодец ваш капитан, таких парней воспитал. Давно служишь?

– Год.

– Год? Врешь?
– полковник неверящим взглядом уставился на меня.
– Я думал, что это все понты.

– Да нет. Серьезно год.

– Ох...ть! Вашему капитану надо памятник при жизни ставить, за год таких зубров натаскал.

– Коршуны мы.

– Да в курсе я. Вот только думал, что ты как минимум лейтенант. Хотя по гонору скорее старлей, - радостно скалится, - а оно воно как? Да уж, памятник капитану, памятник.

– Поддерживаю. Может, скинемся?
– но почесав затылок и хорошенько подумав, выношу вердикт: - Вот только Рогожину эта идея не понравится - скромный он. Из золота захочет, не потянем.