Меч ангелов
Шрифт:
– Да, – ответила Карла и улыбнулась мне. – До встречи, Мордимер, а, говоря „до встречи”, я верю, что мы ещё встретимся…
– Ба! – Велроде удивлённо вскинул голову.
– Да, Арнольд. – Она посмотрела в его сторону. – Мы встретимся, ибо в сердце нашего друга горит искренний огонь, а это редкость в наши опасные времена. Жар истинной веры поможет ему в тяжёлые времена, которые грядут, – она замолчала на некоторое время, и все молчали, потому что её голос приобрёл необычную, гипнотическую силу. – Которые придут скорее, чем мы ожидаем. И тогда Господь занесёт топор и отделит больные ветви от здорового ствола...
Она смотрела прямо на меня, и я не смог
– Наступает время испытания, в котором многие отрекутся трижды, многие вместе с Господом понесут Его крест, а избранные смогут понести и Его меч, – говорила она, и этот голос, казалось, проникал в самые глубины души.
Все долго молчали, словно вслушиваясь в её слова, которые давно уже отзвучали. А потом девушка широко улыбнулась, и наваждение исчезло.
– Едем, - сказала она весело.
– И не беспокойтесь о дне, который ещё впереди!
Мы наблюдали, как они уезжают, а когда они скрылись за деревьями, Второй повернулся в седле и сплюнул под копыта коня.
– Ну и что они, сожгут её, или как? – спросил он.
– Конечно, близнец, – ответил я. – Конечно.
Маскарад
Ибо все вы — сыны света и сыны дня.
Мы — не сыны ночи, ни тьмы.
Итак, не будем спать, как и прочие,
но будем бодрствовать и трезвиться.
Первое послание св. Ап. Павла к Фессалоникийцам
Я смотрел в лицо Иисуса в Двух Ипостасях. В то, суровое и яростное, которое прикрывало наносье шлема. Иисус сжимал в руке меч, обращённый остриём в сторону скамейки, на которой я сидел, его нагрудник блистал серебром. Другая Ипостась Господа нашего – болезненная и покорная, с терновым венцом на челе – была спрятана в глубокой тени церковного нефа.
Я сидел здесь, возможно, не столько предаваясь благочестивым размышлениям, сколько ища в каменной зале прохладу среди царящего снаружи пекла. Ибо для смиренной молитвы мне не нужна церковь, а имя Господне можно ничуть не хуже славить в любом другом месте (а может, даже лучше это делать в месте, максимально удалённом от ближайшего попа…). Этот храм был, однако, о чудо, почти пуст, и только старичок в чёрной рясе гасил свечи, горящие пред алтарём и роняющие крупные золотые слёзы из воска.
В какой-то момент, однако, я услышал стук твёрдых подошв по каменному полу, и краем глаза увидел идущего вдоль скамей человека в широком тёмном плаще с высоко поднятым воротником. Этот плащ, учитывая жар, льющийся с небес, был одеянием, по меньшей мере, необычным. У пришельца была чёрная, обрезанная по подбородку, борода с полосами седины и зоркие глаза шпиона. Он подошёл ко мне решительным шагом.
– Это вы инквизитор? – спросил он, и его голос эхом разнёсся в пустом храме.
Я выждал немного, перекрестился и обратил на него взгляд.
– А если и так? – ответил я вопросом на вопрос.
– Тогда у меня для вас работа. Я, как вы это называете, колдун, или, говоря иными словами, мастер темных искусств, – закончил он с явным удовлетворением и гордостью в голосе и сложил руки на груди, глядя на меня сверху.
Я встречал разных людей. Даже таких, которые воображали себя белыми кроликами, щиплющими траву в саду светлейшего императора. Поэтому не придал много значения словам человека, который осмелился прервать мою молитву.
– Ну и что дальше? – спросил я спокойно.
– Э... – Он явно растерялся и начал заикаться. – Вы не расслышали? – добавил он, восстановив уверенность. – Я чародей! И я требую, чтобы вы как можно скорее передали меня в руки монахов из монастыря Амшилас.
Да, такого ещё не бывало. Овечка, строго приказывающая проводить её в волчье логово. Поросёнок, настоятельно требующий встречи с мясником. Разве мир не бывает иногда полон удивительных сюрпризов?
– Обратитесь в местное отделение Инквизиториума, – произнёс я равнодушно. – Ближайшее находится в Ваксхолене, если мне не изменяет память. А теперь, с вашего позволения, я хотел бы вернуться к молитве и благочестивым размышлениям.
Он смотрел на меня взглядом, в котором изумление боролось с раздражением. Пальцами правой руки схватился за бороду.
– Не верите мне, да? – процедил он сквозь зубы. – А если я скажу вам, что изучал тёмное искусство по книгам ассирийских и персидских чернокнижников? И что я держал в руках латинскую копию „Искусства демонологии”, в оригинале написанного кровью на человеческой коже? Если я скажу вам, что мне известно знание арабских магов, в том числе „Семьдесят и семь адских бездн” безумного Юсуфа аль Ахмади, называемого Кровосос из Медины, и знаменитый „Некрозис” Ангелуса Кафалатоса? А если я добавлю, что знаю руны валлийских друидов и изучал кору священного дуба недалеко от Ллаинфайрфехана?
Этот человек не только не должен был знать эти книги, но даже слышать их названия. Однако я также знал, что даже крупнейшие секреты распространялись, если о них знало слишком много людей. А ведь об „Искусстве демонологии”, произведениях Юсуфа аль Ахмади или языческом дубе нам рассказывали в Академии Инквизиториума (эти вопросы также преподавались и экспертам в экзорцизме). Понятно поэтому, что рано или поздно, о них могли узнать и посторонние люди. А, например, среди профессоров императорских университетов подобные интересы не были чем-то необычным. Некоторые даже выдавали себя за могущественных чародеев, пользуясь полным тревоги уважением простаков, но рискуя при этом, что Инквизиториум захочет поближе познакомиться с их жизнью. К сожалению, милостиво правящий нами император и сам пользовался советами гадалок, астрологов, хиромантов и прочего выманивающего золото сброда, так что на любые дела, связанные с, как он это называл, „безобидной магией”, не обращал особого внимания. Это связывало руки инквизиторам, а людей, нездорово интересующихся темными искусствами, убеждало в безнаказанности. Из того, что я знал, Его Императорское Величество только один раз соизволил расстроиться, когда один из шарлатанов начал утверждать, что исключительная кротость владыки была вызвана с помощью чудес, созданных именно им. Если не ошибаюсь, учёный доктор до сих пор торчал в подземелье. А поскольку Светлейший Император расходы на еду и топливо для заключённых считал излишеством, то, вероятно, лжемагу было сейчас не до смеха. Если, конечно, на своё несчастье, он был ещё жив.
– Оставьте меня в покое, – сказал я ему. – Разве можно обсуждать такие вещи в доме Божьем?
– Я требую, чтобы меня арестовали. – Его бледное худое лицо покрылось пятнами румянца.
– А сжечь вас где? Здесь или, может быть, в столице, чтобы побольше людей пришло на представление? – Пошутил я с серьёзной миной.
– Я хочу, чтобы вы отправили меня в монастырь Амшилас! – он почти кричал. – Я хорошо знаю, и вы хорошо знаете, чем занимаются тамошние монахи… – добавил он немного спокойнее и присел рядом со мной. – Сделайте это, именем меча Господня! – зашептал он мне почти в самое ухо, обдавая меня смесью запахов лука и гнилых зубов.