Меч президента
Шрифт:
Хасбулатов, забывший, что его подпись стоит под постановлением Верховного Совета о денонсации Союзного договора, развертывал свои проекты обратного преобразования СНГ в Союз…»
Было заметно, что оппозицию во всем ее спектре охватила паника, близкая к истерике, поскольку весь ее политический спектр от откровенных фашистов генерала Стерлигова и коммунистов Геннадия Зюганова до разных там «христианских демократов» и «кадет» Ильи Константинова вдруг хором завопили о реставрации Советского Союза и тоталитарного режима «через
Было видно, что ни у кого в оппозиции нет никакой положительной программы, кроме возвращения в вонючую выгребную яму коммунизма. А несколько постоянно митингующих перед Белым Домом пенсионеров, декламирующих простуженными голосами: «Савецкий Саюз!» — внушили им мысль о том, что возвращения в их любимый тоталитаризм жаждут и десятки миллионов других людей на необъятных просторах России.
Напротив, десятки миллионов людей уже почувствовали вкус новой жизни, вкус свободы, и не собирались ее менять на мифическую колбасу за 20 копеек, которой они, кстати говоря, в подавляющем большинстве никогда не видели, разве что при поездках в Москву, угадывая эту колбасу по километровым очередям.
«Россия — не одна Москва», — как-то мудро, во время другого кризиса, заметил фельдмаршал Кутузов. Но об этом всегда забывают…
В Верховном Совете стали ждать следующего хода президента. Что это будет за ход — многие знали: утечка информации из «кругов, близких к президенту», работала четко и почти без перебоев.
Вопросом оставалась дата, когда президент решится на публикацию своего указа, и как все это будет преподнесено стране. Уже давно была продумана тактика обороны, как идеологической, так и силовой, если придется.
Вся оборона идеологическая была построена на незыблемости и святости Конституции, которая не предусматривала никаких процедур разгона Верховного Совета, кроме самороспуска. Считалось, что и Запад, а в первую очередь — Соединенные Штаты, в ужасе отшатнутся от Ельцина, узнав о нарушении тем Конституции — слова, которое в США произносится почти с такой же святостью, что и имя Божие
Нет хуже преступления, чем нарушение Конституции «Плохая она или хорошая, — говорили теоретики-юристы вроде Валерия Зорькина, — но другой Конституции у нас нет».
Кстати говоря, напоминали многие, именно на этой Конституции клялся сам Ельцин, принимая присягу президента под благословением Патриарха.
Силовое сопротивление было построено на принципе, что армия также присягала стоять на защите конституционного строя…
Последние дни Верховный Совет жил фактически на казарменном положении, питаясь всевозможными слухами и домыслами, напоминая потревоженный муравейник.
Сегодня, 21 сентября, Хасбулатов еще утром собрал экстренное заседание президиума Верховного Совета. Темой обсуждения стала напряженная ситуация, сложившаяся во взаимоотношениях исполнительной и законодательной ветвей власти.
Хасбулатов отметил, что в Москве, в ночь с 19 на 20 сентября, имели место несанкционированные передвижения крупных групп внутренних войск. По этому поводу Министерство внутренних дел не смогло дать аргументированного объяснения, невнятно ссылаясь на то, что подразделения то ли возвращались с уборки картошки, то ли направлялись на нее.
Избегая резких и конкретных формулировок, спикер снова предупредил депутатов о том, что «кто-то может прибегнуть к силовым действиям», чтобы заблокировать деятельность Верховного Совета и местных органов представительной власти.
Выступивший вслед за ним его первый заместитель Юрий Воронин напомнил собравшимся, что имеются все основания предполагать возможность введения прямого президентского правления в самое ближайшее время.
«Мы все должны знать, — подчеркнул Воронин, — что антиконституционное выступление возможно. И наша пря мая задача — сохранить конституционный строй».
В 17 часов 30 минут состоялось новое заседание президиума Верховного Совета. Обсуждалась все более тревожная информация о предстоящем указе президента,
Депутат Иона Андронов предложил не ждать указа, а уж, тем более, не ждать каких-либо силовых действий в отношении Верховного Совета, «но форсировать события», самостоятельно перейдя к активным действиям во имя спасения «конституционного строя». На это Хасбулатов, закрывая заседание, ответил: «Нам не надо спешить. Нам надо подождать. Мы не можем поддаваться на чью-то удочку».
И ВОТ ЧАС НАСТАЛ.
Долго маневрировавший президент, наконец, развернулся и дал по парламенту бортовой залп.
На экране телевизора, как ни в чем не бывало, замелькали пестрые обертки «Сникерсов», яркие пачки американских сигарет и назойливые клипы разнообразных, расплодившихся в последнее время, инвестиционных и промышленных фондов, желающих выудить как можно больше ваучеров у запутавшегося вконец населения…
Хасбулатов почувствовал, как бешено заколотилось его сердце.
Час настал. Теперь необходимо ввести в действие давно продуманный план. Теоретически он был неуязвим, если смотреть на этот план с точки зрения действующей Конституции.
Кстати говоря, президент своим указом не вводил чрезвычайного положения, не отменял конституционных гарантий и вообще не делал ничего.
А просто разгонял Верховный Совет с непринужденностью абсолютного монарха, для которого никакие законы не писаны, а парламент имеет свободу действий только до провозглашения: «Такова воля короля, милорды!» После чего разгоняется.
Включив селектор, Хасбулатов приказал президиуму вновь собраться на экстренное совещание, немедленно подготовить чрезвычайную сессию Верховного Совета и немедленно оповестить всех о созыве внеочередного («очередного внеочередного», как однажды сострил Шахрай), X-го съезда народных депутатов.