Меч войны, или Осужденные
Шрифт:
– Сиятельный готов согласиться на все условия в пределах разумного, – бесстрастно сообщил Ферхади. – С одной оговоркой: выполнены они будут после победы над Таргалой.
Гиран коротко рассмеялся.
– И все? – спросил Альнари.
– Важное – все.
– А что такое «в пределах разумного»?
– Подозреваю, – хмыкнул императорский посланец, – за рамками будет, если ты попросишь себе трон империи или луну с неба.
Альнари усмехнулся:
– Понял. Без трона точно обойдусь, без луны, пожалуй, тоже. – Встал. – Что ж, ты сказал, я услышал. Победа в Таргале вряд ли будет уже завтра, так что я отвечу тебе позже.
– Если
Ферхади поднялся, бросив на начальника охраны косой взгляд.
– Гиран, – сказал Альнари, – я полагаю, нашему гостю скучно будет безвылазно сидеть во дворце. Если благородный иль-Джамидер изъявит желание прогуляться по Верле, твое дело – оградить его от возможных недоразумений.
Вызвал слугу:
– Покажи гостю его покои. Ферхади, я жду тебя ужинать, как только ты будешь готов.
Комнаты гостю понравились: хоть и обставлены в диартальском, отнюдь не роскошном стиле, однако светлые и просторные окна выходят на площадь, а не в закуток какой, снятая с Диркенэ поклажа ждет хозяина у дверей, а в спальне суетится хорошенькая пухленькая служанка.
– Господин, ванна здесь, – открыла дверь, оттуда поплыл расслабляющий запах трав и дорогого мыла. – Если господин пожелает, я помогу…
Лев Ич-Тойвина коротко улыбнулся. Вот бы знать, девочка от сердца предлагает, или…
Огромная мраморная ванна, полная горячей воды, перебила всякие мысли. Только теперь он почувствовал, как устал, пропотел и пропылился, добираясь сюда. Небось, на бродягу похож, а не на столичного вельможу. А Альнари, зараза, хоть бы нос поворотил! Проявил, понимаешь, уважение, принял императорского посланца тотчас, не медля… Девочка скользнула следом за гостем, разложила на широкой лавке полотенца.
– Как зовут тебя? – Ферхади торопливо раздевался и на служанку не смотрел, но ее взгляд ой как чувствовал.
– Юли, господин.
– Спасибо, Юли. Будь добра, отдай выстирать.
– Конечно, господин. – Юли собрала скинутую гостем одежду в охапку. – Господин, я… я вернусь потом, можно?
Ферхади пожал плечами и полез в ванну. Откинул голову на подголовник, закрыл глаза. Ставшее привычным напряжение отпускало неохотно. Вспомнился вдруг толстый трактирщик, напоивший его вусмерть… впрочем нет, они напились оба, без различия сословий, и Лев Ич-Тойвина все втолковывал безродному диартальцу, как должно понимать верность, а тот сочувственно кивал и вспоминал погибших в прошлый мятеж дочек – страшная им выпала смерть, но тем, кто выжил, пришлось, пожалуй, хуже. Солдат, что добил их, заслужил прощение, ведь Господь заповедал нам быть милосердными… выпьем еще, господин? Выпьем, соглашался вельможный ич-тойвинец и наливал сам – у трактирщика дрожали руки.
По лицу скользнул холодный воздух. Ферхади открыл глаза: Юли.
– Не думайте дурного, господин. – Служаночка взбивала в ковше мыло. – Я просто помогу вам вымыться. Я же вижу, господин устал.
– Ладно, – вздохнул Ферхади. Подумал: а ведь если бы не она, так бы, наверное, и заснул здесь.
На ужин его проводил все тот же слуга. Благородный Альнар иль-Виранди ждал гостя в одиночестве; Щит императора невольно отметил, что в этот раз мятежник не опасается подвоха. Или сознательно рискует, ставя разговор наедине выше личной безопасности? Нет, это вряд ли: уж от Гирана ему точно скрывать нечего. Ужин на двоих в малой трапезной, без охраны явной и даже тайной: три года
Диарталец поднялся навстречу, спросил:
– Ты доволен комнатами? Если что надо, скажи.
Ферхади вежливо кивнул:
– Благодарю.
– Тогда садись, – слегка улыбнувшись, Альнари кивнул на стол.
Пока что там стояло лишь вино – по-военному четкий строй пузатых бутылей – да два стеклянных кубка.
– Сколько помню, раньше ты предпочитал черное, – Альнари разлил сам, как подобает радушному хозяину. Подождал, пока гость выберет кубок, поднял свой: – Благородный Ферхад иль-Джамидер, Лев Ич-Тойвина, Щит императора, а теперь и Голос его! Нас свела война, но все же я рад встрече. Твое здоровье!
– Взаимно, – хмыкнул Ферхади. Вино в доме иль-Виранди всегда подавали отменное, и он с удовольствием заметил, что хотя бы это осталось неизменным.
Альнари снова разлил; тем временем вереница слуг загрузила стол: баранина по-ханджарски (в густо наперченном тесте) и по-диартальски (в виноградных листьях); фасоль в остром соусе, слоеные мясные пирожки, истекающие горячим жиром… не так изысканно, как при дворе, но сытно и вкусно.
Голодный желудок предательски хрюкнул, и Ферхади потянулся к мясу.
Некоторое время за столом царило молчание: хозяин дал гостю время утолить первый, самый острый голод. Впрочем, Лев Ич-Тойвина не собирался строить из себя оголодавшего и прекрасно помнил об ответном тосте. Вот только на ум лезло все больше такое, чего лучше бы не говорить – какой-никакой, а он посол и должен помнить о благопристойности. Пожелать человеку, за столом которого сидишь, хоть на этот раз избежать каторги… Ферхади невольно фыркнул, едва не подавившись. Наткнулся на вопросительный взгляд, поднял кубок.
– Благородный Альнар иль-Виранди, – приторно-терпкое вино темной кровью плеснуло в стенку бокала, – я желаю тебе удачи.
Вот так. Коротко и без лишних намеков. А самое смешное, что это истинная правда: Ферхад иль-Джамидер, верный лев императора, и впрямь не против, чтобы мятежнику улыбнулась удача. Совсем не против. Да что со мной такое творится, зло подумал Лев Ич-Тойвина, когда это я жалел врагов короны! Но следом за этой мыслью явилась другая: а с чего ты взял, дружище Ферхади, что перед тобой враг короны? Его цель – сильная и богатая Диартала, ничего больше. А сильны провинции – сильна и корона. И кто же тогда враг?
Ферхад иль-Джамидер тряхнул головой, прогоняя неподобающий ответ, и подставил кубок:
– Наливай еще, что ли. Хорошее у тебя вино.
Диарталец усмехнулся:
– Неужто в столице хуже пьешь?
– А то не знаешь, – кивнул Ферхади. – Диартальское сейчас редкость. А уж такое…
– Что ж, тогда за грядущий урожай, – предложил Альнари.
Вот ведь умник, ни слова в простоте не скажет – все с двойным дном и тройным смыслом! Или это неопытному послу чудятся намеки там, где их нет и быть не может? Альнари не назвал сорт вина, и у Ферхади язык не повернулся. «Кровь Диарталы» – самое знаменитое, самое лучшее, король среди прочих вин. Но после всего, что было, слишком отдает настоящей кровью. Да псы с ним, пусть будет за урожай, каким бы он ни был!