Меч войны, или Осужденные

Гореликова Алла

Оглядев устроенную наследным герцогом кладовую, Серж едва сдержал желание вслух высказать все, что думает об этом, прости Господи, ценителе прекрасного. Ни разу не смазанные доспехи, нечищеные, затупленные шпаги и кинжалы – дорогие, диартальской работы, украшенные золотой проволокой и самоцветами. Точильного камня, разумеется, нет. Что самострелы нельзя хранить с натянутой тетивой, звезда балов тоже понятия не имеет. Болтов запас – на все случаи, от обычных до заговоренных посеребрённых, но, простите, из чего стрелять?! Серж перебирал армейские самострелы и зверел; а от вида непонимающих

глаз Филиппа хотелось биться головой об стену.

По счастью – а никак не по уму Филиппа! – в куче армейских самострелов обнаружился один подземельной работы. Возможно, изысканный вкус герцога отметил резьбу на прикладе, но Сержу важней было, что гномы в оном прикладе всегда устраивают тайничок с запасной тетивой.

– А что, ваше высочество, гномьих клинков у вас тут нет?

– Там, – небрежно махнул рукой занятый переодеванием Филипп.

В указанном направлении обнаружился ножичек – и впрямь гномьей работы, отменно острый и к руке удобный, однако годный разве что для нарезки хлеба. Собственно, и лежал он рядом с припасами. А вот припасы, отметил Серж, собраны с толком. Сухие дорожные лепешки, пересыпанное солью и крапивным порошком вяленое мясо. Соль в серебряной дорожной солонке, перец, имбирь… нет, имбирь мы оставим здесь, а вот перец возьмем, перец очень даже может пригодиться: собак со следа сбивать. Вино… ого, и какое вино! Впрочем, чего еще ожидать…

– Поглядите, брат Серж, – окликнул герцог, – мне кажется, этот костюм как раз под ваш размер.

Серж представил, как будет пробираться по осеннему лесу в изукрашенном золотым шитьем охотничьем костюме цвета молодой листвы. Оглядел королевского кузена – тот, конечно, весьма импозантно выглядит в камзоле глубокого синего цвета, но… Махнул рукой: безнадежно. Спасибо, что теплое и кроя удобного, а цвет переживем. Тем более, что ходить бесшумно Филипп все равно умеет разве что по паркету.

Сборы продлились куда дольше, чем могли позволить себе беглецы, поэтому от кладовой шли быстро. Филипп порывался бежать, но Серж осадил: выдохнетесь раньше времени, ваше высочество, нехорошо. Два раза ход ветвился, но герцог выбирал поворот уверенно. Наконец остановился, указал Сержу на низкую, тесную дверь:

– Здесь. На той стороне овраг, дверь скрывают кусты. Колючие, – уточнил, скривившись. – Прошу вас, брат Серж, дальше идите первым. Я всецело полагаюсь на вас.

– Хорошо, ваше высочество. – Серж открыл дверь и, прикрыв лицо рукавом, ломанулся сквозь густой малинник. Наследный герцог придерживался за его плечо и временами ойкал.

О ПОВОДКАХ И НАМОРДНИКАХ

1. Благородный Ферхад иль-Джамидер, прозванный Лев Ич-Тойвина

Бог весть, что уж там понял Альнари о миссии императорского посланца; свои выводы диартальский умник оставил при себе. Второй день в Верле – вернее, первый, если не считать замутненный усталостью вечер прибытия – Ферхади чувствовал себя до отвращения покинутым. Альнари дал гостю время отдохнуть и осмотреться – а заодно убедиться, что Гиран выполняет приказ: опекает ич-тойвинца плотно, но ненавязчиво. Длинный поводок – ходи где хочешь, смотри что хочешь, только лишнего себе не

позволяй. Недвусмысленный намек на дальнейшую судьбу; можно подумать, Лев Ич-Тойвина нуждается в таких намеках!

Вечером благородный иль-Виранди устроил пир в честь императорского посланца: десять перемен блюд, полторы сотни гостей – и вторым по счету невесть как оказавшийся здесь Марианин рыцарь! – много пустых славословий и решительное молчание о важном. Ферхади дал себе слово, что срывов, подобных вчерашнему, не повторится, и сдержал его честно. Видел: Альнари приглядывается к нему, словно ждет чего-то. Усмехался: не дождешься! Сегодня будем жить и получать удовольствие, а всякие там намеки, предчувствия, неподобающие мысли и прочее умничанье оставим на завтра.

От одного Лев Ич-Тойвина не удержался. Когда витиеватые речи сменились непринужденными разговорами, указал глазами на сьера Барти и спросил у Альнари:

– Этот-то откуда у тебя взялся?

– Из Таргалы, а что, не видно? – серьезно ответил молодой господарь.

– Видно, – хмыкнул Ферхади. – Ладно, я мог бы и сам догадаться. С каторги, что ли, вместе вырвались?

Диарталец остался невозмутим; только крыса на щеке дернулась.

– Ферхади, он мой гость, а я не обсуждаю гостей за глаза. Если тебя что-то интересует, спроси у него сам.

– Меня? – Ферхади ухмыльнулся. – Это его кое-что наверняка интересует. Хочешь, поспорим – он сам найдет повод ко мне подойти?

Альнари взглянул на ич-тойвинца остро и пристально:

– Ты что-то против него имеешь?

– Да так, – Ферхади схватился за кубок, впервые за долгий день ощутив себя на самом деле беспомощным. – Самую малость. Не настолько, чтобы тебе пришлось напоминать о приличиях.

– Это становится интересным. – Альнари призывно махнул рукой. – Барти!

Таргальский рыцарь со времен Ич-Тойвина осунулся, но выглядел куда более живым.

– Познакомься, сьер Барти, – предложил Альнари. – Благородный Ферхад иль-Джамидер мой старинный приятель. Право, со стороны императора было весьма любезно прислать именно его. Ферхади, сьер Бартоломью – рыцарь короля Таргалы.

– Наслышан о Льве Ич-Тойвина, – рыцарь вежливо склонил голову. В голосе его ощущалась некоторая напряженность; ну давай же, думал Ферхади, покажи мне, каков ты есть. Того, что я видел до сих пор, слишком мало, чтобы понять любовь Марианы.

– Я не удивлен, что вы не запомнили нашу встречу, прекрасный сьер, – Ферхади поклонился в ответ и взял кубок. – Но все же предлагаю выпить за ваше чудесное спасение – как ни странно, у меня есть причины если не радоваться ему, то хотя бы приветствовать.

– Такой тост и я поддержу, – заметил Альнари. – Спасение и впрямь было чудесным. Так, значит, вы знакомы?

Барти, выпив, пожал плечами и чуть виновато улыбнулся: мол, не имею чести.

– Я стою у трона, – объяснил Ферхади. Поймут.

Поняли. Барти откровенно передернулся, Альнари чуть заметно поморщился. Конечно, ему тоже есть что вспомнить…

– Ваши признания, сьер Бартоломью, выглядели не слишком красиво, но владыке понравились. – Жалеть рыцаря Лев Ич-Тойвина не стал. – Впрочем, я понимаю ваши резоны. Выбор был… не слишком приятен, так скажем?