Меч времен
Шрифт:
Вынырнул, поплавал — да в баню, чего зря морозиться-то? Как выходил, в песке ногой за что-то зацепился… Глянул — браслетик синенький!
Однако!!!
Воин уже сзади вылезал, отфыркивался. Михаил оглянулся:
— Чего это тут в песке-то валяется?
— А что? А… браслет. Видать, молодуха какая обронила.
— Да какие тут молодухи?
— Есть… или так, волною прибило. Тут бывает, еще и не то прибьет… — воин потянулся, подставив заходящему солнцу могучую грудь. — Эвон, за излучиной горку видишь?
— Ну.
— Так там,
Михаил про себя усмехнулся — а не той ли породы здешний леший, как давешний новгородский водяник? Любопытно стало — и чем таким леший сверкал? Глазами? А может, факел это был — путь ладьям тайным указывал?
Спросил после бани тиуна — давно ль леший окрест бродит?
— Почитай, третье лето, — подумав, отозвался тот. — Раньше не слыхивали. И тут — аккурат третьего дня был, как раз перед вашим приездом.
За день, значит, ага… Наверное, и браслетик тот синенький тоже в это же время появился. Хотя… может, он и впрямь — здешний.
— Не, это не наш, — внимательно рассмотрев украшение, тиун отвернулся. — Наши все желтые да зеленые носят, а этот… Да с лодки обронил кто-нибудь, вот водою и принесло.
— А леший-то за излучиной ходит?
— Там… Ух, и глаз у него — горит, прямо как пламя адское, спаси, Господи, и помилуй!
Хм — глаз. Не леший, а циклоп какой-то…
Михаил был заинтригован, однако переться за излучину на ночь глядя не стал, благоразумно дождавшись утра, благо этот день выдался для него свободным: бирич Ермолай «творил на починке закон» — сиречь принимал челобитчиков из ближайших селений.
Испросив ройку, Миша, не спеша, отчалил от берега и поплыл к излучине, стараясь, чтоб в лодку не попадала поднятая вдруг налетевшим ветром волна. Река была как река — ничего необычного — темная болотная вода, каменистые отмели, плесо. Приткнув лодку между камней, Михаил — по камням же — пробрался к берегу, и, протиснувшись сквозь густые заросли ивняка, поднялся на кручу.
Круча как круча. Обычный, поросший орешником и рябиною холм, с вершины которого — ежели хорошенько раздвинуть ветки — открывался великолепный вид на починок. Присмотревшись, Миша даже обнаружил следы! И примятую траву, и отпечаток чьей-то ноги на глинистой осыпи… обычный отпечаток, ничуть не похожий на лапу лешего…
А вот — еще один отпечаток… И — вот! Тут босая нога… девушка… или подросток. Судя по всему — бежал! Ну да — через весь холм — к плесу, к починку…
Господи!
Михаил напряг зрение — кажется, в густых зарослях папоротников на склоне холма что-то лежало. Что? Какая-то колода, что ли? Внимательно оглянувшись по сторонам, молодой человек на всякий случай выхватил из-за пояса узкий кинжал, приобретенный еще в Ладоге, и, напряженно прислушиваясь, спустился по склону. Нагнулся…
Тело!!!
Тело мальчишки, подростка, на вид — лет двенадцати — в рубахе из грубой холстины, в рваных портах… Парнишка лежал лицом вниз, под левой лопаткой его, посреди
А рубаха-то — явно с чужого плеча…
Вытащив стрелу, Михаил осторожно перевернул труп на спину… детское испуганное лицо, широко распахнутые глаза… рваный шрам на левой щеке, у самого носа…
Шрам… Господи! А не юный ли это утопленник часом? Тот самый, пропавший с усадьбы тысяцкого Якуна…
Вот так леший на этой горе! Вот так леший…
Глава 12
Сентябрь 1240 г. Нагорное Обонежье
Браслетики, ямы…
Аще челядина убиет, яко разбойник, епитемию приметь.
Шрам от рыболовного крючка! Ну точно. Один из пропавших с усадьбы тысяцкого Якуна «утопленников»… как бишь его? м-м-м… Якся, что ли? Наверное, так… Михаил не был уверен насчет имени парня, однако во всем остальном — и примета, и возраст, и одежка с чужого плеча… Отрок явно попытался бежать, бежать на погост, к людям — выпрыгнул из ладьи (или они пристали к берегу), бросился через мыс, напрямик, и… и словил спиною стрелу. А тот, кто стрелял — спец! Попасть в бегущую мишень, да еще в сумерках… или — уже под утро? Тогда злодеи — кто бы они не были! — где-то здесь, рядом. Браслеты! Дешевые девичьи браслеты из синего стекла — теперь ясно, что их оставляли не зря, подавали знак. Этакий немой крик о спасении.
Девушки, подростки… оптимальный выбор для торговцев людьми. А не «водяники» это, часом? Кнут и его людишки. Нужно быть осторожным — эти готовы на все. А потому — немедленно сообщить о страшной находке старосте погоста и биричу Ермолаю. Немедленно!
К удивлению Миши, свежий, пронзенный стрелою труп не произвел особого впечатления ни на того, ни на другого. Староста, осмотрев стрелу, уверенно пробурчал, что здесь такое бывает, бирич же с ним полностью согласился.
— Вестимо — холопей на дальние погосты везли, судя по стреле — емь или весяне. Вишь, — он показал на оперение — крестиком. — Емь и весь так делают.
— А зачем им холопи? — качнул головой Михаил. — Что, в окрестных селеньях народу мало? Нельзя ближе найти?
— Вот то-то и оно, что мало, — внимательно осматривая труп, усмехнулся бирич. — Да, скорее всего — холоп. Вон, одет как…
— А если он своеземец? Или пусть даже изгой — ведь тогда нужно искать убийц!
— Не нужно, — Ермолай поскучнел лицом — похоже, его не очень-то интересовала судьба несчастного отрока. — Вот, ежели заявит кто. Ну, те, из чьего он рода…
— Не заявят, — вытерев руки о росу, цинично высморкался староста. — Не наш это парень, говорю — не наш.