Меч
Шрифт:
— Что?
Келли плотней сложила руки на груди.
— Знаешь, ты не сказал, что я могу выйти из круга. Ты говорил, что я должна стоять прямо тут, пока ты не разрешишь мне обратного.
Она на самом деле подчиняется? Бровь Сейбера выгнулась от изумления.
— Ты, правда, спрашиваешь моего разрешения на это?
Она нахмурила свои золотисто-медные брови, подняла сверкающую сферу в руке и угрожающе сузила глаза.
— Хочешь получить этим по кочану?
Он вспомнил о её темпераменте фурии, хотя не понял, какое отношение имеет какой-то кочан к угрозе бросить в него светосферу? Правда заключалась в том, что мужчина действительно забыл о её неспособности самостоятельно
— Теперь ты можешь двигаться, но если ты ударишь меня этим…
— Да, да, я знаю. Ты сделаешь со мной что-нибудь ужасное, прикуёшь цепью в подземелье или ещё что-то в этом роде, — пробормотала Келли, переступая круг и пробираясь сквозь сорняки, растущие между плитами. — Предупреди меня, если тут будет битое стекло. У меня не было времени заметить его по пути сюда, а вы, парни, однозначно не мальчики с разворота «Домохозяек года».
— Таким способом ты просишь понести тебя? — сердито задал вопрос Сейбер, глядя на неё, как на большую неприятность.
— Это мой способ спросить, нет ли там стекла, чтобы избежать порезов на чертовых ногах! — огрызнулась она. — Не думаю, что тебе стоит переживать по поводу Пророчества, Мистер Сердитый. Ни одна женщина в здравом уме не запала бы на такую угрюмую задницу, как ты! — С этими словами девушка прошагала мимо него по направлению к замку в поисках двери. Вдруг издала резкое «ой» и стала прыгать на одной ноге. — Вот невезуха, чёрт побери!
— Что это? Стекло? — он мгновенно метнулся в её сторону. Не думал, что разбитые стёкла были разбросаны так далеко во дворе. Хотя, конечно, некоторые из окон замка разбились давно, ни один из братьев со времени их приезда не починил ничего кроме жизненно необходимых вещей.
— Нет, это колючка чертополоха! Вы ужасно паршивые домохозяйки! — она позволяла ему поддерживать себя, поскольку в одной руке держала светосферу, а другой доставала колючку из пальца, ловко закинув пятку одной ноги на бедро другой.
— Я не собираюсь пропалывать весь этот чёртов двор, только чтобы удовлетворить твои требования, — выпалил он в ответ, нарочно добавив резкости в свой тон. Келли поставила ногу и похромала вперёд, демонстративно игнорируя его. Фыркнув, мужчина поднял её и забросил на плечо. — Чем быстрее я верну тебя, тем быстрее от тебя избавлюсь!
— Ну, почему бы тебе тогда не побежать? — саркастически спросила она, сжав зубы от боли из-за ушибов на всём теле. Ссадины были везде, но, неужели, обязательно было закидывать её на плечо лицом вниз и снова задеть те, что на животе?
К сожалению, Сейбер воспринял сказанное всерьёз. К тому времени, как они поднялись в её комнату, Келли из-за этой болезненной пробежки едва могла дышать. Мужчина сбросил её на кровать, и она, зажмурив глаза, скрючилась, обхватив руками живот. Сейбер глянул на неё, поворачиваясь, чтобы уйти. Девушка лежала на боку, снова закусив нижнюю губу, светосфера, лежащая рядом, освещала её лицо.
— Что, ради Джинги, теперь не так?
— Я съязвила по поводу бега, ты, идиот, — выдавила она. — После того, как на меня упала балка и Бог знает что ещё, и после твоего радушного приёма, думаешь, мне хотелось получить новые болючие синяки?
Разрываясь между раздражением за такую отповедь и злостью за своё сочувствие, Сейбер еще раз окинул её хмурым взглядом, повернулся и вышел, хлопнув дверью.
Когда живот перестал болеть настолько, что дыхание восстановилось, Келли сползла с кровати и пошла кругом, постукивая по прозрачным светильникам. Теперь-то она знала, как их включать. Вскоре в комнате было достаточно светло, чтобы не пропустить никаких насекомых и жуков - пожирателей. Сейбер с братьями тщательно поработали. Ничего не шевелилось, кроме неё самой и паутины, колышущейся на сквозняке. Правда, здесь было не очень чисто, а кое-где глубоко въелась грязь…. Но выбирать не приходилось.
Кроме того, на сундуке у двери под крышкой, Келли обнаружила блюдо с целой кучей еды. Столовых приборов там не оказалось, но была кружка, наполненная чем-то, похожим по консистенции и пахнущим как стаут[6], и тарелка с выложенными варёными овощами, раскромсанным мясом и половиной буханки восхитительного, ароматно поджаренного и намазанного чесночным маслом хлеба. Цельная пшеница, плюс рожь и овёс — определила она по виду и запаху.
Прошмыгнув в ванную комнату, Келли вымыла руки, помахала ими в воздухе, чтобы высушить, и вернулась к еде. К счастью, в обществе средневековья она научилась изящно есть руками. Нехватка столовых приборов скорее раздражала, чем была насущной проблемой.
Травы и специи, которые использовались при приготовлении, придавали простой еде необычный вкус. Мясо по вкусу напоминало утку, которую она ела однажды на Рождество несколько лет назад, когда ещё были живы родители, и было приправлено вкусным сладким базиликом, и ещё чем-то острым, наподобие перца. И, хотя обычно она не любила пиво и эль, стаут Сейбера имел ореховый привкус и вызывал приятные ощущения, когда она потягивала его.
Пища уже остыла, но была очень вкусной. Тем не менее, осилить всё это было ей не под силу, поэтому ничего не оставалось, как закрыть крышку. За последнее время желудок слишком уменьшился, чтобы переварить такое несметное количество еды. Келли мудро не стала столько есть, чтобы не вызвать тошноту. Она всегда сможет поесть снова, еда под чашей, которую Сейбер приспособил под крышку, никуда не денется. Хотя нужно будет обязательно спросить его о заклинании «хранения в холодильнике».
Осторожно проверив каждый уголок и все укромные местечки, Келли снова воспользовалась освежающей комнатой. Успокоившись, она умылась, за неимением зубной щётки протёрла зубы тщательно промытым кусочком ткани, и легла спать. И даже крошечный клопик не помешал бы ей сейчас вытянуться на немного комковатой перине.
Ей не удавалось заснуть даже при одной светосфере, горящей в пол силы. Конечно, она спала полночи перед пожаром и ещё полдня после прибытия сюда, но этого было недостаточно, чтобы преодолеть изнурённость, недоедание и теперешнее пресыщенное состояние. Мысль о возвращающихся жутких ползучих тварях вынуждала её рыжую головку бодрствовать, бодрствовать, и ещё раз бодрствовать.
Сдавшись через час или два, (в этой вселенной не хватало не только технологий, но и часов) Келли встала, нашла в ванной засохший от старости кусок мыла и тряпку, которая напоминала остатки махрового полотенца. Там было даже ведро и ощетинившаяся жёсткая щётка, торчащая из- под слива раковины. Заплетя волосы и спрятав их под импровизированным платком, начала чистить сидячую ванну.
Генеральная уборка поможет стереть в памяти мысли о нападении кое-чего, пожиравшего «змей подвязок», как спагетти, а также прибавит ей решимости прикоснуться к предметам вокруг. Это было по-Дойловски, так или иначе противостоять невзгодам окружающего мира, отложившимся в воспоминаниях, и прекращать их любым доступным способом. Не говоря уже о том, что по натуре она была очень требовательна ко всему, что составляло её окружение. Келли не боялась грязи. Просто негативно к ней относилась.