Меченая: Крест
Шрифт:
— Пошли. — Он толкнул меня вперёд.
Не помню как, но мы оказались в его комнате. Он велел мне сесть на кровать и не двигаться до его возвращения.
Дверь хлопнула и в замочной скважине что-то щёлкнуло.
Большие хлопья снега кружились за окном, словно и не было адской ночи. Они казались слишком идеальными, чтобы укрывать собой обезображенные тела. Они были слишком чистыми, чтобы касаться грязной плоти. Но благодаря им в комнате было светло, потому что сейчас мне совсем не хотелось
Комната Чейза оказалась такого же размера, как и моя — такая же маленькая, она не оправдала моих фантазией по поводу двухуровневых апартаментов. Единственной разницей была ещё одна дверь, рядом с входной и, если честно, сейчас мне плевать, что за ней находится.
Я села на стул и уткнулась локтями в колени. На кровать я бы ни за что не села, в комнате всё ещё витал дух Марлин. А что если они и на стуле… Чёрт. Я сползла на пол и больше не шевелилась до возвращения Чейза.
— Прости, я потеряла шапочку, что ты одел мне на вышке, — сказала я, ещё до того, как Чейз закрыл дверь.
Что сказала?
Он промолчал. Счёл, что я брежу.
— Где Ронни? — сипло спросила я, после того, как он повернул ключ в замочной скважине.
— В безопасном месте.
— Ты опять его оставил?
Чейз остановился напротив меня и присел на корточки. Сейчас его лицо казалось просто уставшим.
— Мне уйти? Тебе не нужна помощь? — тихо спросил он.
— О, так ты выбрал меня. Как приятно.
— Я могу прямо сейчас от тебя избавиться и уйти к брату.
Я заглянула в его напряжённые глаза, просто, легко, без всякого вызова и желания размазать по стенке, я даже слегка приподняла губы в улыбке. В ответ, брови Чейза сдвинулись, он ещё недолго пытался сообразить, что происходит, но затем резко поднял меня с пола и расстегнул молнию на моей куртке.
Я снова осталась в одном топе, ощущая себя практически голой. Это странно, но даже в таком, почти убитом состоянии, первое, о чём я подумала — это как выглядят мои подмышки. Надеюсь, с ними всё в порядке.
За ещё одной дверью оказалась тесная ванная комната. Такая тесная, что мы стояли почти впритирку друг к другу. Чейз зажёг свечу и поставил на крохотную тумбочку. Снял пропитанный кровью кусок ткани с моего предплечья и промыл рану над раковиной, какой-то жидкостью в прозрачном пузырьке. Затем пропитал чем-то кусок белой ткани, по запаху похоже на спиртовой раствор, и начал аккуратно обрабатывать края рваной раны. От резкой боли, я упёрлась лбом ему в грудь, с силой прикусив губу, чтобы не завыть, как раненый зверь. И я не издала и звука.
У Чейза даже чистый бинт, которым он впоследствии перевязал мне руку оказался в наличии. Не понимаю. Зачем он всё это делает, если сам сказал — я почти тварь. Зачем переводит медикаменты? Ронни здесь нет. Он ничего не увидит и ни в чём не сможет упрекнуть брата. Чейз прямо сейчас мог бы пристрелить меня, а через сутки сказать мальчишке, что я стала тварью и от меня избавились.
Но мне нужны эти сутки. И я готова умолять Чейза, чтобы он дал мне их.
Он закрыл за нами дверь ванной комнаты и кивнул на кровать. С тяжёлым вздохом я присела на край стола.
— Что там на улице? Когда уже сирена заткнётся? — Мой голос был до такой степени слабым, что я сама его еле расслышала. И, кажется, меня начинало лихорадить. Лихорадить, в смысле трясти от холода. Потому что при заражении, температура тела стремительно опускается и может достичь отметки в 34 градуса.
Другими словами, более научными — это сепсис, — заражение крови. Бактерии в крови стремительно размножаются, нервной системе скоро должен прийти конец, терморегуляция нарушена. Я ведь уже говорила, что немного шарю в медицине? В общем, мой организм отравлен.
— Перечисли симптомы. — Голос Чейза всё ещё был способен прорваться в моё помутнённое сознание. — Ладно, — Он шумно вздохнул, — просто кивай. Сухость во рту? — Кивок. — Головокружение? — Кивок. — Слабость?
— Не видно?
— Озноб? — Кивок. — Ломота в суставах? — Кивок. — Тошнота? — Кивок. Хотя сегодня меня тошнит всё время.
— Разве тебе не нужно ко всем? — О, я ещё способна найти глаза на его мрачном лице. — Ты ведь должен быть с отрядом.
Чейз так и не ответил ни на один вопрос, он, недолго думая, подхватил меня на руки и уложил в постель.
Я начала брыкаться:
— Нет, спасибо! Я не буду лежать в постели, в которой ты трахал свою подружку.
— Замочи, — и это даже не прозвучало грубо. — Просто замолчи.
От такой внезапной перемены в его голосе, я не смогла не замолчать. Мой распухший язык просто не знал, что на это ответить.
Чейз присел на край кровати и запустил руку в свои непослушные волосы. Он выглядел… растерянным. Это из-за меня что ли?
— Когда ты меня им сдашь? — спросила я, едва шевеля губами.
Ответ меня ещё больше обескуражил:
— Я не сдам тебя.
Его руки… кажется, они дрожат. Или это у меня перед глазами всё трясётся?..
Он резко поднялся на ноги и принялся мерять комнату шагами.
— Лекарство изобретаешь? — Я всё ещё способна была шутить, хотя вспышки в глазах говорили о том, что лучше бы мне заткнуться.
Когда Чейз загородил своим идеальным телом окно, стихла сирена, что говорило о том, что тварей в городе перебили, ну, почти перебили, одна из них — почти тварь, — всё ещё лежит здесь и дышит.