Меченая: Крест
Шрифт:
Я придвинулась к Чейзу ещё ближе:
— Хочешь, расскажу ещё один секрет?
Чейз молчал, но не отстранялся.
— После того дня, когда я выбросила свой ингалятор, поняв, что в нём больше нет необходимости, я больше ни разу не болела! Ни разу! — Я горько усмехнулась и отвернулась от Чейза. — Это что касается вирусных заболеваний. А что касается укусов, ножевых ранений, переломов, ударов плетью и так далее… с этим мне, почему то не везёт.
Я схватила несколько коробок с таблетками и с большим усилием, чем того требовалось,
Мне не нравилось вспоминать об этой болезни, потому что это была болезнь Сэйен. А Сэйен умерла, как и вся её прошлая жизнь — она превратилась в ничто, даже не в вспоминания, потому что из той жизни больной девочки, мне ничего не хотелось запоминать. Теперь меня зовут по-другому. Теперь я другая.
Я не смотрела на Чейза и больше мне не хотелось с ним разговаривать. Мне хотелось поскорее собрать лекарства и убраться из этой больницы. Из этого мёртвого города.
Чейз зашевелился и в следующую секунду, на моём левом запястье оказалась его тёплая рука. Он заставил меня выронить сжатую пальцами коробку и притянул к себе. Наши тела оказались в пяти сантиметрах друг от друга. Я задержала дыхание, лихорадочно соображая, что он собирается делать. Он не выглядел злым, он не выглядел даже угрюмым. Это вновь был другой Чейз, он смотрел на меня с теплотой, так не свойственной его закаленному лицу, что это даже пугало. Это был совершенно другой парень. Тот, что надел мне на голову свою шапку. Тот, что обрабатывал мне рану после укуса твари, когда был уверен, что я обречена. Тот, что сидел у моей кровати с дрожащими руками. Тот, кто назвал меня по имени…
«Ты ведь мечтал от меня избавиться… Хотел, чтобы я исчезла».
«Сказал бы мне сейчас кто-нибудь, почему я больше этого не хочу»…
— Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты помогла Ронни, — хрипло произнёс он, сдув своим дыханием прядь волос с моего лица.
Кожу в том месте, где его рука сжимала моё запястье, обжигало настолько сильно, что не удивлюсь, если запахнет жареным.
Он не причинял мне боли. Сейчас Чейз был поразительно мягок.
— Я.. хреновый из меня брат… Даже представлять не хочу, чтобы они с ним сделали, если бы ты не нашла его. — Его взгляд плавно скользил по моему лицу, от глаз к носу и ниже… к губам.
Я с трудом сглотнула, чувствуя, как жар от запястья распространяется по всему телу.
— Я сделала это не для тебя, а для Ронни! — Мой голос предательски дрогнул.
Его взгляд вернулся к моим глазам:
— Я знаю, но всё равно должен сказать тебе спасибо.
— Пожалуйста.
Вся эта ситуация была сравнима с продолжением боя даже после того, как было объявлено перемирие. Потому что среди нас двоих не могло быть двух проигравших, или двух победителей: кто-то один должен был уступить другому, кто-то один должен был отступить от своих принципов, только не он и не я не могли этого сделать. У этого мира совсем другое воспитание. Если отступишь, то проиграешь.
Вот и мы сейчас зависли, как два самых больших на свете придурка, в молчании, каждый утопая в своих мыслях и сомнениях. Так близко друг к другу и так далеко.
Кадык Чейза дернулся, и он тяжело втянул ноздрями затхлый больничный воздух.
— Ты даже простую благодарность не можешь принять, не выставив шипы, — произнёс он с лёгким намёком на улыбку.
Я дёрнула плечами:
— Ну, такая уж я есть.
Ещё минута молчания. Он не отпускал меня, а я не отстранялась.
Его пристальный взгляд скользнул по моим волосам:
— Почему ты их не обрезала?
Что-то в моей груди только что сделало сальто и, кажется, это было сердце.
Его грудь так высоко вздымалась, что задевала мою и с каждым таким лёгким прикосновением, моё дыхание умирало, а со следующим вздохом рождалось заново. И осознавая, как конкретно я влипла, мне захотелось смеяться! Да, смеяться, чёрт возьми, безумно смеяться! Потому что всё стало ясно как белый день! Потому что во мне не было никаких поломок, не считая испорченного ДНК, до встречи с этим человеком! Я была цельной — для самой себя. Другие могли считать меня несносной и неправильной, но для самой себя я была такой, какой должна была быть. И я не считала себя поломанной, пока он не внушил мне этого. Это Чейз сломал меня.
Он сломал меня.
Потому что я больше не управляла своими мыслями и желаниями, мои чувства ожили и порхают, как бабочка, а моё сердце… оно предало меня.
— Почему? — повторил он, приблизившись, и коснулся своим кончиком носа моего.
Моё тело пропустило разряд и окончательно заполнилось огнём. Огонь безжалостно пожирал меня, уничтожал прежнюю меня. Придумывал меня заново.
И, кажется,я буду первая, кто уступит. Я буду тем, кто сдастся. Потому что я слабее его.
— Потому что ты этого не хотел, — едва слышно ответила я.
Лицо Чейза застыло. Застыло с непривычным выражением мягкости, и теплоты в глазах. В то время когда я, впервые после смерти Завира, выглядела покорно. Я сама этого захотела, но меня это совсем не радовало.
Мне нравилось это новое чувство. Мне не нравилось, во что оно меня превращало.
Чейз приблизился ещё на сантиметр, а затем резко отстранился. Больше ничему не было суждено случиться.
Я вскочила на ноги одновременно с тем, как Чейз выронил на пол фонарик и бросился к двери. Заскрипел засов, а следом за ним в металлическую поверхность кто-то врезался, причём на всей скорости. Раздался визг. Новый удар в дверь. Целая череда ударов:
Бум! Бум! БУМ!!!
Я подхватила с пола фонарик и, прижав к пистолету, выставила перед собой, целясь в дверь. Чейз тоже, наконец, вооружился.
Снова визг. Удар.
БУМ!
— Дверь выдержит? — прошептала я, тяжело дыша.