Меченные проклятием
Шрифт:
– Ты, конечно, знаешь про деда, - словно мимоходом спросил он. Она кивнула.
– Он умер очень быстро.
– Ты был там?! Лицо-череп исказилось.
– Я не мог их спасти.
– Разумеется.
– Гвин содрогнулась.
– Конечно, не мог.
– Воин должен подчиняться приказу.
– - Да.
– Ну что ж...
– Он пожал плечами.
– Надо идти - впереди сражение.
Он взял копье и повернулся.
– Полион!
– воскликнула Ниад. Он посмотрел на нее:
– Все такая же хорошенькая. Ты вышла замуж, красотка?
– Нет. Я все еще твоя жена.
– Ты - моя вдова. Тебе сообщили о моей смерти.
– Он оскалил зубы. Кто знает, может, сегодня это сообщение станет правдой.
– Я все еще люблю тебя. Он помедлил.
– Меня нельзя любить.
Казалось, он не был уверен, что это так. Может быть, ждал опровержения?
– Я правда люблю тебя, Полион. Разве я не могу быть твоей женой, несмотря ни на что?
– Ты хочешь стать одной из наших женщин? Которыми мы пользуемся вместе с братьями?
Гвин попыталась что-то сказать, но почувствовала, что ее сейчас вырвет желчью.
– А нельзя принадлежать в основном тебе?
– Нет. У нас все общее. Мы все равны. Ты этого хочешь, Ниад?
Она покачала головой:
– Нет. А ты?
Раскраска на лице Полиона шевельнулась, но прочитать его выражение было невозможно.
– Нет. Нет, мне... мне бы это не понравилось.
Ему, казалось, было стыдно это произнести.
– Я смогла бы вылечить твой нос, Полион.
– Нет! Я - Череполикий и горжусь этим. Ты думаешь, я хочу опять стать крестьянином? Они болтают, что тоже зарданцы, но они просто не знают, что говорят. Недочеловеки! Тьфу!
– Я всегда буду тебя любить.
– Мне пора идти.
– Я всегда буду тебя любить.
– Проклятие!
– Из дыры в лице раздался странный чмокающий звук. Иметь собственную женщину разрешено только Погубителям. Война будет долгой... Если я не умру... Будешь ждать, пока я получу это звание?
– Да!
– ответила Ниад.
– Буду ждать столько, сколько надо.
Он горько рассмеялся:
– Не дождешься. Столько лет!
– Дождусь...
И Ниад прошептала что-то похожее на "лягушонок". Гвин не верила своим ушам. Полион оскалился.
– Что ж, мне терять нечего. Если дождешься, я приду за тобой... киска.
Ниад шагнула к нему. Но он попятился и опять повернулся, чтобы идти.
– Убийца Полион!
– рявкнул Тибал.
– Что, шуулграт?
– опасливо спросил Полион.
– Обычно я этого не делаю... Ты останешься жив. Убьешь много врагов. Получишь повышение, Чудовище Полион.
Полион подпрыгнул и помчался, как борзая, размахивая копьем и издавая ликующие клики.
Гвин и Ниад упали друг другу в объятия.
Гвин стояла возле кареты. Карпанцы заполнили равнину и, как предсказал Тибал, разделились на четыре колонны. Топот ног, стук копыт, барабанная дробь и воинственные крики слились в общий гул, напоминавший рокот моря. На холме, где развевались знамена коалиции, затрубили трубы. Через несколько минут начнется сеча. Трава Гемайна будет обильно удобрена кровью.
Ниад ушла в лазарет дожидаться первых раненых. Тибал опять обнял Гвин за талию и крепко прижал к себе. Она попыталась вырваться, но он оказался очень силен.
– Пусти!
Тибал отпустил. Он не мог ослушаться ее.
Гвин смотрела на возникшую на холме рябь движения. Там нурцийцы готовились отражать первый натиск карпанцев. И там же прольется первая кровь.
– Ты все равно меня простишь, - сказал ей на ухо Тибал.
– Меня это самого удивляет. Мои дневники полны этим: как она сможет меня простить, когда я позволил ее мужу уехать на, верную смерть? Я не предвидел того, что попытаюсь его спасти, и, конечно, я этого не помню. Но я знаю, что в последнюю минуту попробовал что-то для него сделать. И опоздал - это я тоже знаю. Но, видимо, поэтому ты и сможешь меня простить: все-таки я решился.
Гвин молчала. Внизу трубил горн. Земля дрожала под ногами карпанцев.
Тибал заговорил снова:
– Несомненно, Булрион Тарн был прекрасный человек, хотя я его не помню. И он наверняка очень любил тебя, но у него были и другие обязанности - его семья, роль патриарха. А любить поулграта - значит отдать ему все, что у тебя есть, душу и тело. Я твой, твоя броня, твоя собачка, твой щит, твоя тень, твой раб. Теперь у меня больше не будет собственной жизни - до смерти я буду просто твоим придатком. И я не хочу ничего другого.
– Тибал Фрайнит!
– негодующе воскликнула Гвин.
– Я только что похоронила мужа! За один год я потеряла двух мужей. Думаешь, мне так уж нужен третий? Ты предлагаешь мне брак или просто сожительство? За кого ты меня принимаешь?
Ее вспышка как будто нисколько его не огорошила.
– Я принимаю тебя за женщину, которой повезло: все беды обрушились на тебя в начале жизни, а в будущем Судьбы предначертали тебе почти сплошное счастье. Любая ночь когда-нибудь кончается, Гвин. Опять встает Поуль. Ивиль залечивает раны тела, Шууль лечит душу. Если тебе неприятно мое присутствие - прикажи, и я уйду. А если я так уж действую тебе на нервы, вели мне убить себя, хотя, по-моему, это - чересчур радикальное решение.
Гвин невольно улыбнулась и поспешно отвернулась, чтобы он не увидел улыбки. Может, она когда-нибудь и выйдет замуж в третий раз. Она не любит одиночества, а сыну Булриона нужен отец. Но сейчас об этом думать рано.
– Я подожду, - сказал Тибал.
– Я ждал всю жизнь. Сказать тебе, в какую ночь это произойдет? Где? Какого цвета будет полог над кроватью? Чем я тебя напою, чтобы сломить твое сопротивление?
Над холмом взвилась туча стрел. Авангард колонны карпанцев рассыпался. Затем раздался крик тысяч глоток.