Меченый
Шрифт:
При этом он прикасается к Посоху Тьмы так же часто, как и раньше. Разве что теперь проводит пальцами не по уже имеющимся зарубкам, а по той части Пути, которая пока чистая.
А ведь, если верить словам брата Димитрия, после такого количества убийств он просто обязан млеть от счастья! Или… нет – лесовиков было много. Значит, он должен завершить свой Путь и отправиться к Двуликому за Темным Посмертием.
Должен. Но до сих пор не отправился. И не млеет…
«Может, он совсем не Бездушный? – спрашиваю себя я. Потом
Представляю себе взгляд Крома. Тот самый, которым он смотрит на меня, когда думает, что я сплю. И вдруг понимаю, что уже не боюсь. Ни его самого, ни Бездны, которая живет в его глазах.
Ужасаюсь своим мыслям, пытаюсь представить себя в круге, расчерченном перевернутыми рунами, и мысленно фыркаю: Меченый видит во мне все, что угодно, только не жертву!
«Все, что угодно – это кого? – спрашиваю себя я. – Мать? Жену? Ребенка?»
Фыркаю снова – в матери я ему не гожусь. В жены – тоже. Да и похоти в нем ни на копье. В дочери? В дочери – возможно…
«Ларка! Он называл меня Ларкой!!!» – молнией вспыхивает в голове. И я, открыв глаза, вглядываюсь в глубокие тени, лежащие на лице сидящего рядом мужчины.
В доме слишком темно. Но я без труда представляю себе высокий лоб, исчерченный глубокими морщинами, вечно сдвинутые брови, глубоко посаженные глаза, несколько раз сломанный нос, правую щеку, обезображенную шрамом от ожога, вечно небритую левую и твердый, чуть тяжеловатый подбородок.
Мужчина. Воин. Уверенный в себе и не умеющий отступать. Белая кровь, как сказал бы отец.
«Белая?» – мысленно переспрашиваю себя я, потом представляю осанку Крома и сокрушенно вздыхаю: нет, на дворянина он не похож. Поэтому…
– Не спите, леди? – еле слышно спрашивает Меченый.
Я густо краснею, отгоняю непрошеные мысли и шепчу:
– Нет…
– Вчера я допросил раненого… Ну, лесовика… – после небольшой паузы выдыхает Бездушный. – Он сказал, что мятеж подавлен. Что Неддар Латирдан вернул себе трон и начал наводить порядок. Поэтому-то лихой люд и побежал кто куда…
– Принц Неддар? – восклицаю я. – Он что, вернулся из Алата?
– Ну, да! Этот… – Кром дергает головой в сторону двери – сказал, что он не только вернулся, но и успел короноваться…
Я еле сдерживаю восторженный крик: вместе с принцем, вернее, теперь уже королем, должен был вернуться и Теобальд!!!
Почувствовав, что я дернулась, Бездушный замолкает, некоторое время смотрит на меня, а потом продолжает. Между прочим, слишком связно для слуги Бога-Отступника:
– Дней семь-восемь – и дороги снова станут спокойными. Поэтому… хотелось бы, чтобы вы подумали, куда мне вас проводить.
К брату хочется. Очень. Но между этим домиком и Авероном – несколько дней пути по лесным дорогам. На которых буйствуют такие же шайки, как та, которая…
С трудом отгоняю жуткие воспоминания, сглатываю подступивший к горлу комок и с трудом шевелю непослушными губами:
– Вейнар велик. Чтобы… обшарить леса, прилегающие ко всем более-менее крупным дорогам, армии его величества… потребуется не меньше месяца…
– А ей и не надо… – усмехается Меченый. – Этим уже занимаются вассалы короля Неддара. Те, которым надо доказать ему свою преданность.
Звучит более чем убедительно. Поэтому я выпускаю его руку, приподнимаюсь на локте и твердо говорю:
– Тогда мне надо в Аверон…
Кром молчит. И я, почему-то дико перепугавшись, что он откажется вести меня в столицу, начинаю его убеждать:
– В армии его величества – мой старший брат! Если король Неддар вернулся, значит, вернулся и Теобальд!!!
– В Аверон – так в Аверон, – глухо бурчит Меченый, хрустит костяшками пальцев и хлопает себя по бедрам: – Ладно. Отведу.
Потом встает, поправляет висящий на поясе чекан и поворачивается к двери:
– Схожу до ветру, что ли…
Глава 25
Брат Ансельм, глава Ордена Вседержителя
Девятый день второй десятины третьего лиственя
– Вино, ваш-мл-сть! – гаркнули над ухом, и мордастая подавальщица грохнула на стол очередной полуведерный кувшин с омерзительно пахнущим и безумно кислым пойлом.
Брат Ансельм заставил себя пьяно икнуть и толкнул кружку к краю стола. Дабы одной из лучших «прелестниц мэтра Бишера» было удобнее ее наполнять.
Ага, не тут-то было: выпустив из рук горлышко кувшина, подавальщица вдруг развернулась на месте и залепила увесистую затрещину плешивому мужичку, сидевшему за соседним столом и посмевшему бесплатно дотронуться до ее задницы.
– Сильна… – полюбовавшись на бессознательное тело, улетевшее в проход, восхищенно выдохнул брат Рон. Потом достал из кошеля несколько копий и со всего размаха припечатал их к столу: – Эй, Агнешка! А поворотись-ка сюды!!!
Казалось, что расслышать звук удара монет о столешницу в том гомоне, который подняли собутыльники плешивого, было невозможно. Однако не прошло и мгновения, как «прелестница» оказалась стоящей лицом к иерарху! И не просто стоящей – на ее лице играла ослепительная улыбка, глаза масляно блестели, а правая рука как бы невзначай оглаживала могучую грудь. Видимо, демонстрируя ее размеры и вес…
– Хо-о-ороша-а-а!!! – плотоядно оглядев формы подавальщицы, простонал брат Рон. Затем почесал висок, прикрытый буклями парика, и ткнул пальцем в обе кружки: – Вина-то налей! А то глотки пересохли…