Мечтатели. Британское вторжение. Полный сезон
Шрифт:
– Святая невинность, – хмыкнула Иззи, на что Монро сонно возразил, что все вовсе не так.
– Я догадывался, что вы давно знакомы, – сказал Оскар, занимаясь чаем, чтобы заполировать вечер печеньками.
– На какое-то время мы пропали друг у друга с радаров, когда уехали из дома, но потом снова пересеклись, уже здесь, – поделилась Иззи, собирая мусор со стола.
– Как так вышло? – спросил Оскар, удивившись такому раскладу.
– Что потерялись? – уточнила Иззи и развела руками. – Так уж получилось. Вообще, мы оба из Джорджии. Себ первым приехал
– Счастливая случайность заключалась в том, что Иззи перевелась из Калтеха, а я отчислился из Колумбийского. И встретились мы в деканате, – ответил Себастьян.
– Действительно, счастливая, – признал Оскар, улыбнувшись.
Чай был готов, он наполнил чашки, а Иззи пока распаковала коробочки с десертами.
– Монро, десерт, – негромко позвала она, предполагая, что музыкант свои сладости опять будет есть в завтрак.
Но Монро встрепенулся, зевнул и потянулся, а потом задрожал.
– Брр, у нас и, правда, холодно, чай очень кстати, – он потер руки и сел поближе к столу.
– Можно еще добавлять всякие специи, чтобы было вкуснее и теплее, – поделился Оскар, устроившись с ногами на диване и двумя руками обнимая свою любимую пол-литровую чашку с принтом в виде профилей Северуса Снейпа и Гарри Поттера на фоне замка.
– Я до твоего появления столько чая пил разве что в детстве, – ответил Монро, пытаясь согреться об свою чашку и не вполне осознанно забиваясь под бок к Себастьяну.
– Ничего, я вас перевоспитаю! – немного воинственно пообещал Оскар.
Тем более, что против вечерних посиделок с чаем никто особо и не возражал, но только англичанин, когда все уже стали расползаться, к себе в комнату ушел с очередной чашкой чая.
Он весь вечер ждал ответа на свое письмо, но в ящике было пусто. На следующий день он собирался в универ примерно, как на казнь. Но, по крайней мере, он решил выглядеть достойно. Иззи, увидев его утром на кухне в твидовых брюках, винтажном свитере и рубашке, даже присвистнула.
– Как это там называется, дарк академия? – спросила она, глядя, как он надевает пальто, небрежно повязывает шарф и добавляет очки в роговой оправе. – А каблуками прищелкнуть можешь? – хмыкнула Иззи, когда тот прошелся щеткой по брогам.
– Не могу! Иначе из носка выскочит нож, – Оскар серьезно посмотрел на нее и повернулся к зеркалу, чтобы смахнуть несуществующую пылинку, но потом его плечи как-то поникли. – Эх, пожелай мне удачи, – попросил он, взяв свою сумку.
– Удачи, – пожелала она, причем искренне.
Оскар всю дорогу до универа ощущал, как у него болезненно сосет под ложечкой от страха. Он понятия не имел, как смотреть в глаза профессору. Вдруг его пропуск уже аннулировали, и он отчислен?
Но нет, пропуск сработал, в аудитории все было как обычно, никаких шепотков и сплетен. Робкая надежда, что, может быть, профессор Уайт еще не успел
Тягостное ожидание затягивалось. Оскар изо всех сил старался быть внимательным, гнал от себя малейшие непотребные мысли. Но проблема была в том, что они с легкостью заменялись предчувствием неминуемой расплаты.
– Мистер Дарлинг, если вы не слишком торопитесь, задержитесь, пожалуйста, после лекции, – попросил Уайт, озвучив тему следующего семинара и закончив занятие.
На ватных ногах Оскар подошел к нему, прижимая к себе сумку и начал было извиняться, но профессор прервал его и позвал в свой кабинет. Видимо, хотел отчитать его без лишних ушей. Или еще что. Пока они дошли до небольшого кабинета, у Оскара так колотилось сердце, что он переживал, что схватит сердечный приступ прежде, чем за ними закроется дверь.
– Сэр, я прошу прощения за свое письмо, – выдохнул он, когда они остались наедине.
– Мистер Дарлинг, – профессор поднял руку, останавливая поток его извинений. – Должен признать, что ваше эссе показалось мне весьма… вдохновляющим, – он подобрал подходящее слово. – Хотя оформление меня немного удивило.
– Оно было сделано для другого человека, как шутка, – оправдался Оскар. Он вспомнил, как Джордж смеялся, а потом предлагал повторить позы с картинок.
– Что ж, как человек, знакомый с материалом, я бы сказал, погруженный в него, я не мог не оценить подбор изображений, – профессор снял очки и прикусил дужку, присев на свой стол. – Не смотря на очевидную провокационность, работа проделана значительная.
Оскар впал в ступор. Он моргнул, проследил взглядом дужку очков, взгляд профессора и понял, что с ним играют.
– Погруженный… в материал? – уточнил Оскар.
– Во время учебы в университете я немало времени посвятил изучению творчества мастера Уайльда, – пояснил профессор. – И мне показалось, что в вас я нашел родственную душу. Но, быть может, я ошибаюсь.
Оскару стало жарко, и он оттянул ворот рубашки.
– Нет, вы не ошибаетесь, – ответил он, понимая, что его никто не собирается выгонять или жаловаться на него. – Оскар Уайльд весьма повлиял на меня… Я бы многое отдал чтобы иметь такого же учителя и покровителя, как он.
И он мог бы поклясться, что в этот момент серо-зеленые глаза профессора потемнели до цвета грозового неба.
– Наверное, об этом еще рано говорить, но я буду рад, если вы выберете меня куратором своей курсовой работы.
– С учетом того, что я собирался в качестве темы брать гомоэротическое искусство в литературе викторианской эпохи, пожалуй, лучшего куратора и пожелать нельзя, – сказал Оскар, сглотнув.
– Что ж, у нас с вами ещё есть время, чтобы определиться с материалом для более глубокой проработки, – кивнул Уайт, и от того, как в его устах прозвучало слово "глубокой", у Оскара мурашки побежали по всему телу.