Медь Химеры
Шрифт:
Он хотел бы верить, и, когда заглянул ей в глаза, ему это почти удалось.
Пытка, мучения, боль. С ее помощью все это будет наслано на их врагов и особенно на тех предателей, которые победили его в его собственном измерении. Этот Келвин… О, какое бы удовольствие он получил, растягивая его в каждом вновь созданном устройстве для пыток! Но будет ли для него достаточно испанского сапога, дыбы и других орудий? Нет, для этого нежного и мягкого молодого человека, который навлек на него столько неприятностей, он придумает какое-нибудь особое устройство, особую
Король начал думать о ребенке, которого должна была родить жена круглоухого. С помощью Зоанны он может родиться таким ужасным, что вызовет у обоих его родителей неутешное горе и муки. Да, это будет подходяще — и забавно!
— Зоанна, ты что-нибудь слышала о звере, называемом химерой?
— Химера? — непонимающе переспросила она.
— С тремя головами и хвостом скорпиокраба.
Она улыбнулась.
— А, ты имеешь в виду химеру! Конечно, хотя она уже почти везде вымерла. Что за симпатичный зверек!
— Можно ли сделать так, чтобы ребенок Келвина походил на нее?
Ее деланная улыбка постепенно превратилась в настоящую.
— Мой дорогой, ты просто гений! Почему бы и нет?
Такая уверенная в себе, такая спокойная. Ему стоило бы долго искать по всем измерениям, чтобы найти такую подходящую супругу!
Глава 9. Возвращение глупца
— Что за доспехи ты носишь? — спросил Келвин своего товарища по камере.
Стапьюлар, как обычно, умудрился так взглянуть на него, что Келвину показалось, что он насмехается над ним. Тоном как раз подходящим для оскорблений он сказал:
— Какая тебе разница, тупица из низшего мира!
Келвин вздохнул. Он так отчаянно пытался вести себя вежливо, а Стапьюлар сводил на нет все его усилия. Он взял из кормушки еще одну пригоршню фруктового рагу и сжевал ее, внимательно глядя на рыжего.
— Все правильно, вперед, набивай брюхо! Нагуливай жирок, чтобы стать как раз тем, что нужно этой старой трехголовой твари. Ты же видишь, что я не притрагиваюсь к этой пище! Но ты поступай как знаешь. Может быть, она поджарит тебя. Приправит тебя небольшим количеством чеснолука. Да, это будет очень вкусно.
Келвин задрожал. Он никогда не любил чеснолук. Его собеседник, очевидно, пытался рассердить его, хуже всего было то, что это ему удавалось. Если химера собиралась съесть его, то он предпочел бы, чтобы она съела его сырым.
Но он был голоден и хотел сохранить силы для того, чтобы быть готовым ускользнуть отсюда, как только ему представится такая возможность. Келвин закончил пережевывать смесь орехов, фруктов и зерен, подумав, что она была совсем неплохой, — и в самом деле, она была просто великолепна. Затем он лег у края маленького ручейка и напился воды из стекающей струйки. Хорошая, чистая как хрусталь родниковая вода, самая лучшая. Келвин должен был признать, что у чудовища отменный вкус в вопросах еды и питья.
Наконец он встал и внимательно посмотрел на Стапьюлара. «Теперь мне нужно контролировать свое поведение, — подумал он, — не хочу показаться враждебно настроенным».
— Я спрашиваю тебя
— Почему я должен отвечать тебе?
— Я же рассказал тебе об оружии Маувара.
— Я не просил тебя об этом. Разве я тебе чем-то обязан?
— Ты же хочешь выбраться отсюда, хочешь спастись. Конечно же, ты не хочешь быть съеденным?
Стапьюлар заколебался. Несомненно, он пытался придумать подходящую причину, чтобы ответить отказом на разумную просьбу Келвина. Даже самые глупые люди, как ни странно, любили казаться умными.
Келвин протянул руку и дотронулся до прозрачной пластины. Она покрывала охотника с ног до головы, оставляя открытыми только кисти рук и голову. Точно такая же броня, как и та, которую носили Рыцари Круглоухого и роялисты, сражающиеся за королеву. Только эта броня не была металлической. Его отец назвал этот материал «каким-то видом стекла или пластмассы». Она казалась очень легкой, но на ощупь была прочной и твердой.
— Химера позволяет тебе носить эти доспехи. Но она, конечно6 снимет с тебя все перед тем, как пообедать тобой.
— Разумеется, бледноволосый. Как ты только догадался?
— Это кажется разумным. Не думаю, чтобы Грампус смог бы разжевать это.
— Ему не придется. Броня крепкая, но ее достоинство вовсе не в этом.
— Тогда…
— Она изолирует от электрических разрядов. Молнии могут облепить ее всю, но внутрь не попадут. Особенно, когда… — он прикоснулся к чему-то внутри своего воротника, наклонив подбородок. Немедленно сзади поднялся прозрачный капюшон, который закрыл всю голову и защелкнулся впереди. Аналогичные капюшончики, выполненные как перчатки, защелкнулись на его запястьях, закрывая руки. Теперь Стапьюлар оказался полностью заключен в броню.
Келвин был поражен.
— Ты хочешь сказать, что химера совсем бы не смогла повредить тебе, если бы ты сделал это?
— Где же твои мозги? Конечно, могла бы. Она просто не могла бы поразить меня электрическим разрядом.
— Но…
— Ее жало могло бы вытащить меня оттуда. Или, вероятно, Мервания извлечет меня наружу с помощью щелочи.
Келвин содрогнулся. Щелочь! Но он уже знал, что именно это входило в планы чудовища и, собственно говоря, и явилось основной причиной его возвращения. Но все же его сильно сердила мысль о том, что Стапьюлар оставался в своей камере, а не атаковал сзади задранное жало чудовища, когда Келвин отвлекал ее. Возможно, это членистое брюхо имеет слабое место, и если бы молния не могла поразить его…
— Думаешь, что я должен был бы прыгнуть ей на хвост, правильно?
Келвин кивнул и воздержался от того, чтобы сказать что-нибудь вроде: «Как ты догадался об этом, идиот?»
— Тупица, недоумок из низшего мира! Она бы просто шмякнула меня о стенку или перекинула бы через свои головы и запустила бы мной в тебя!
И правда, такая судьба хуже смерти! Но Келвин воздержался от высказывания саркастических комментариев по этому поводу.
— Я бы мог увернуться или даже поймать тебя и помочь тебе подняться на ноги.