Медиум
Шрифт:
Именно в этот момент, когда народ расслабился и собрался было отдыхать, в клуб заявилась толстая гаитянка в пышном белом платье, с накрученным на голову тюрбаном и асоном, ритуальной погремушкой, в руках. Её все знали как Маму Селиль, авторитетнейшую мамбо, жрицу культа вуду, целительницу и посредницу между живыми и духами лоа. Она никогда и никого не боялась, в грош не ставила почти всех авторитетов квартала, но слегка выделяла и уважала Тома. Собственно, к нему и пришла поговорить.
Закрыв дверь, жрица сначала убедилась в
– Том, ко мне пришёл лоа от чужого Бонди. Недобрый лоа! Очень! Он потребовал у меня помощи в поиске алмазов.
– Мама Сесиль, мы же сразу сообщили о слухе, как только тот до нас дошёл!
– Вот лоа и заявился. Говорит, алмазы точно в городе, надо узнать, где конкретно. Он вселил малых лоа в нескольких мужчин из моей паствы, теперь они стали жужу-зомби. Лоа обещал, что освободит их, когда сделает своё дело. Он забрал у меня барабан, который моя мама делала больше десяти лет. Сказал, что в городе живёт великий лоа, могущий отыскать потерянные камни. Барабан нужен для подарка.
– А я зачем нужен?
– Великому лоа нужно подарить ещё денег. Но это не главное. Тот лоа белый. Нам нужно придумать, как чёрный лоа может прийти в белый квартал. Только чтобы поговорить и подарить подарки.
– И всё?
Мудрый Том облегчённо вздохнул. Он по собственному опыту знал, что если проблему можно решить одними деньгами, то это даже не проблема, а всего лишь расходы.
– Сколько нужно денег?
– Реши сам. Ты с белыми больше всех дел крутишь. Сильно много не нужно. Это же просто знак внимания. Пусть будет достаточно и красиво.
– Тогда я решу этот вопрос. Мама Сесиль, кто будет встречаться? В смысле мужчина или женщина? Если придёшь на встречу ты сама – одно дело, если кто-то незаметный – другое, если несколько человек – третье. Стоит опасаться нарваться на полицейских или дело чистое, полностью в рамках закона?
– Том, я никуда не поеду. Я когда на приезжего лоа смотрю, боюсь, что описаюсь со страха. Мне ещё с великим белым не хватает встретиться! Меня тогда точно карачун хватит. Лоа сам договориться хочет. По виду он один из наших, которые у снежков прислугой ходят.
– Не знаешь, автомобиль он водит?
– Точно водит – ко мне на авто приехал.
– Если он один поедет, то вообще никаких сложностей не вижу. Единственно, надо на денёк хороший автомобиль одолжить. Не роскошный, а просто достаточно приличный с точки зрения белых.
– Для тебя это сложно?
– Никаких сложностей – один звонок и пара ассигнаций. Если, конечно, точно криминала не планируется.
– Лоа не врёт. Сказал, дело чистое, надо только поговорить с белым лоа. Я ему верю.
– Как скажешь! Я тебе тоже поверю. Если что… Сама понимаешь, объясняться придётся тебе.
– Объяснюсь, не пугай.
– Пугать мамбо? Я не самоубийца. Просто расставляю все точки над i. С машиной разобрались. За деньгами мне надо будет съездить в банк. А ты подбери для переговорщика костюм. Какой-нибудь приличный, но не слишком нарядный. Такой, как прислуга у богатых белых носит. И чтобы был по размеру, но не казался новым.
В это посещение мистеру Нельсону пришлось немного пройтись по аллеям, прежде чем его клиент нашёлся. Тот вместе с безымянным старожилом кладбища наблюдал за ритуалом похорон, а также за призраком усопшего.
Когда медиум подходил к компании духов, родственники и друзья уже закончили речи над свежезакопанной могилой, последний раз попрощались с покойным и стали расходиться. Священник – судя по атрибутам и одежде, проповедник какой-то очередной обновленческой секты – тоже сворачивался. А новопреставленный с непередаваемо блаженной гримасой заорал:
– Наконец-то свободен! – Затем, успокоившись и резко понизив накал эмоций, торжественно, от всей души продекламировал явно давно затверженную фразу: – В руки твои, Господи, предаю душу свою грешную!
После этих слов дух стал как будто выцветать и истончаться, а через мгновение его совсем не стало. Впрочем, из живых это смог увидеть только медиум.
– Чего это он? – задумчиво протянул Вилли Брасс. – Сам захотел уйти, да ещё вот так сразу.
– Верующий, – авторитетно пояснил безымянный дух. – Они стараются быстро уйти. У нас на кладбище хоронят людей любых конфессий. Я многие обряды видел, но почти все ускоренным порядком отправляют души за кромку. Мало, очень мало кто из отпеваемых остаётся дольше суток. Лишь некоторые, чаще с незавершёнными делами или желающие отомстить. Но и те тоже в свой срок уходят. И вы скоро уйдёте – у меня взгляд намётан.
Ловчила перевёл взгляд на подошедшего Нельсона.
– Джек, а ты чего скажешь?
– Что ты хочешь услышать, Вилли? Всё понимаешь сам. За кромкой мы все окажемся раньше или позже. Ты решил задержаться, я тебе в этом немного помог. Однако, чтобы задержаться в этом мире надолго, тебе нужен якорь.
– Якорь?
– Ну да. Что-то, держащее тебя здесь, придающее смысл пребыванию в мире живых.
Брасс посмотрел на место, где только что находился безымянный призрак. Тот уже сбежал, он вообще старался поменьше контактировать с медиумом.
– А почему этот не уходит?
– Не знаю. Он не откровенничал со мной. Да я и про тебя не в курсе, почему ты здесь задержался.
– Теперь и сам не знаю. Что-то гнетёт меня. Всё больше и больше хочется покоя. Одно мне осталось совершенно непонятным: зачем жена так поступила со мной? Зачем отравила?
– Я, собственно, потому к тебе и пришёл. Думал, сообщить тебе или промолчать, но раз за тайник твоего приятеля остался немного должным, то решил всё же рассказать про причину твоей смерти. Хотя, может, и не стоит: расстроишься, веру в супружескую жизнь потеряешь.