Медленный яд
Шрифт:
— Влади, — зная, как бесит ее такое обращение. Обе девушки замолкают, глядя на меня, но я молча разворачиваюсь и двигаю прочь.
У меня разом пропадает настроение, и пока Алина не успела добежать до меня, звеня каблуками, выбрасывая смятую пивную банку в урну.
Блядь, надо же было встретить эту зеленоглазую шлюху именно сейчас, вне работы, когда настроение держится на отметке «нормально».
— Илья, — зовет меня Алина, и я останавливаюсь, чтобы дождаться ее, — это… твоя бывшая?
И я так некстати вспоминаю, как
— Чокнулась? — даю понять Алине, что она несет бред, и та лишь недовольно пожимает плечами. — Поехали домой, прогулки на сегодня окончены.
Глава 4. Илья.
Каждый понедельник начинается с планерки все в той же «душилке». Я прихожу в числе последних, занимая свободное место так, чтобы видеть доску, выступающего и никого более. Подпираю подбородок кулаком, выслушивая цифры за неделю, отмечая в каком жилом комплексе подвисают продажи.
В какой-то момент зрение перестает фокусироваться на исписанной зеленым маркером доске, и я ухожу в себя.
Вчера Алина в первый раз пыталась устроить сцену ревности, но я, раздраженный встречей с Влади, просто молча отвез ее домой, высаживая у подъезда.
— Поднимешься? — спросила она в конце, глядя перед собой. Я отрицательно мотнул головой, и девушка покинула машину, не прощаясь.
Какого хрена? Почему этой чертовой бабе удается доставать меня даже в те моменты, когда она не рядом?
Я поворачиваюсь, услышав ее голос. Она что-то внушает Олегу, а остальные молчат. Сосредоточившись на лице друга, сплошь усеянном глубокими следами от подростковых акне, вслушиваюсь в ее речь.
— … тогда скидки будут оправданы, — завершает Влади, но я тут же включаюсь в разговор:
— Разве мы не планировали отказаться от скидок? Покупатель должен брать квартиры и без дополнительной стимуляции рублем.
— Поэтому на прошлой неделе было всего тридцать звонков в «Лесном доме» и всего три платной брони, — парирует девушка, даже не поворачиваясь ко мне.
— Значит, надо повышать ценность продукта. Со скидкой любой дурак сможет, пока цены не финишные, я считаю, дожимать клиентов нужно другим.
Дальше в разговор она уже не ввязывается, обиженно отталкиваясь от стола. Теперь я периодически возвращаюсь к ней взглядом, оценивая тонкую черную майку на бретельках, похожую на шелковую, обтягивающую большую грудь.
Я помню Александру Влади с тех пор, как ей исполнилось десять, а мне шесть. До этого воспоминания о ней — лишь смазанное пятно, но в тот день, когда мы собрались в гостях у их семьи, она играла нам на пианино — сначала “К Элизе», потом еще две мелодии, которые я не запомнил. А после папа попросил научить меня, и всем так понравилась идея, что они стали уговаривать и меня, и Влади. Я сопротивлялся, не желая заниматься девчачьими развлечениями, и так пытался избежать чужих рук, подталкивающих меня к пианино, что споткнулся и расшиб колено.
Я помню кудахтанье родителей, чужой тетки, чье имя вылетело из памяти за давностью лет. На коже расцветало зеленое пятно вокруг алой раны, мама дула, чтобы рана не щипала, я сдерживал слезы, чтобы не зарыдать от обиды, а Влади стояла в сторонке, наблюдая за мной. Как всегда, такая отстраненная, точно ей дела нет до окружающих.
Темные волосы, заплетенные в две дурацкие косы с огромными колючими бантами, короткое бледно-желтое платье, гольфы выше колен — типичная профессорская дочка.
— Хочешь, сыграем «Собачий вальс» в четыре руки?
Я не понимаю, о чем она, но соглашаюсь. Ей отказывать мне не хочется, и последующие полчаса Саша учит меня, терпеливо повторяя снова и снова, когда я ошибаюсь. К концу вечера нам удается развлечь уже основательно подвыпивших гостей, и нам хлопают, заставляя краснеть.
Влади, тогда выше меня на целую голову, находит мою влажную от волнения ладонь, и сжимает. Я чувствую невероятное облегчение, а следом — острый приступ смущения, когда Лиза, ее старшая сестра, заходит в комнату и весело произносит:
— Вот это жених и невеста у нас тут!
И Саша тут же разжимает ладонь, отскакивая в сторону, а я с ненавистью испепеляю взглядом Лизу, которой только исполнилось пятнадцать.
Тогда мы еще не знаем, что на этом празднике уже есть будущий жених Влади, который старше ее на целую жизнь. Кирилл, красивый, подтянутый, с белозубой улыбкой, от которой тают и взрослые, и дети, приходит туда с женой. Но вряд ли видит, каким взглядом его провожает профессорская дочь, когда он проходит мимо нее.
Вот только не младшая, а старшая.
Я остаюсь на собрании дальше, когда офисных сменяют отдел продаж. Шумные, всегда оживленно болтающие между собой, продавцы занимают все помещение. Для их удобства стулья выстраивают в ряды, и выбираю угол подальше, мечтая оказаться в тишине, но продолжая соблюдать формальность.
Сегодня в голову не лезет ни одной мысли касательно работы. Я пытаюсь сосредоточиться на отчетах РОПов*, но постоянно переключаюсь, позволяя себе расслабиться. В конце концов, никаких страшных новостей и внештатных ситуаций, все идет, как и должно.
Роняю ручку, но не нагибаюсь за ней, вытягивая ноги под впереди стоящий стул. Нина, ипотечный специалист, сидящий рядом, протягивает мне ее, и я благодарю, едва касаясь пальцами ее руки, но и этого достаточно, чтобы девушка покраснела и отвела взгляд. Ухмыляюсь, думаю, что мне повезло работать в такой компании: в окружении девушек, каждая из которых выглядит, точно ее взяли продавать не квартиру, а себя.
Внезапно дверь распахивается и появляется Федоров, с бледным вытянувшимся лицом. Напрягаюсь, подаваясь вперед и слышу его: