Медовый месяц взаперти
Шрифт:
Любопытство пересилило ощущение тошноты. Амбер склонила голову набок:
– А что ты делал в пустыне в девятнадцать лет? Служил в вооруженных силах?
– Нет. – Харун взял из ведерка со льдом бутылку с темной жидкостью и наполнил свой стакан. Сделав глоток, он подержал жидкость во рту, как и воду, и только затем проглотил ее. – Это было в Йемене. Я работал там месяц на раскопках. Выпей еще воды, Амбер. Делай маленький глоток каждые тридцать секунд; это поможет твоему желудку привыкнуть к жидкости и повысит артериальное давление. Потом
– Зачем ты был на раскопках? – поинтересовалась Амбер, прежде чем отпить воды.
Она хотела продемонстрировать Харуну свою решительность и силу. Пусть он не считает ее слабой и нуждающейся в его помощи.
Харун удивленно взглянул на нее:
– Разве ты не знаешь? Я думал, отец говорил тебе об этом. Я изучал историю средневекового Востока, с упором на археологию. Именно поэтому я увлекся лингвистикой, стал изучать языки и особое внимание уделил античным диалектам. Благодаря этому, находя клинописные таблички, я мог их прочитать.
Амбер заморгала, открыв рот:
– Ты читаешь клинописные таблички? Ты читал сказание о Гильгамеше на языке оригинала?
– Да, читал. – Он поднял брови. – Тебе знакомо сказание о Гильгамеше?
Амбер слегка пожала плечом:
– В школе о нем рассказывали учителя, а затем я прочитала статью в журнале «Боги и герои».
– Где ты взяла этот журнал? Ты была в моей комнате?
– Я выписываю его много лет. – Поколебавшись, она добавила: – Каждый месяц я не могла дождаться, когда же он придет.
– Тебе известно, что сейчас он выходит в электронном виде? – Харун вдруг стал похож на мальчишку, в глазах его вспыхнул азарт.
– О да, но мне нравится держать журнал в руках, перелистывать страницы, понимаешь? Журнал такой яркий, красочный. Если бы я распечатала его на принтере, он выглядел бы блекло.
– Да, именно поэтому я тоже его выписываю.
Они улыбнулись друг другу, как мальчик и девочка, впервые встретившиеся на вечеринке и вступившие в незнакомый, но волнующий мир.
– Когда ты находил время читать – при твоей занятости?
– Поздно ночью, перед сном, – признался Харун. – У меня возле кровати стоит ночник.
– И у меня тоже. Я не люблю, когда входят слуги и спрашивают, не надо ли помочь. Мне нравится читать в тишине.
– Да, точно. – Харун выглядел гораздо моложе своих лет, и, увидев радость в его глазах, Амбер затрепетала. – В это время я бываю самим собой.
– И я тоже, – откликнулась она, и ее охватило несказанное счастье оттого, что у них есть что-то общее. – А какой период истории тебя больше всего интересует?
Харун усмехнулся.
– Мне хотелось бы знать, кто такие амалекитяне, где они жили и почему исчезли.
Заинтригованная, Амбер поинтересовалась:
– Кто? Я никогда не слышала о них.
– Мало кто слышал. Это были кочевники-завоеватели, не оставившие после себя письменных источников. О них упоминают лишь те народы, на которых они нападали. Несколько лет назад в журнале
– Ты действительно хочешь мне их показать? С удовольствием почитаю, – быстро добавила Амбер, пока он не передумал. – Ты всегда хотел быть археологом?
Пожав плечами, Харун кивнул:
– Меня интересовала история. Фади считал, что мои знания послужат Аббас-аль-Дину. Он надеялся, что я раскрою секреты истории нашего государства. Археологические раскопки у нас никогда не проводились. Мой прапрадед запретил их после того, как было обнаружено нечто, способное опозорить наших предков. Когда я посвятил в свои замыслы Фади, он дал мне карт-бланш, позволив исследовать прошлое страны. Он был рад, что член королевской семьи собирается заняться археологическими исследованиями, и велел мне не скрывать ничего – даже самые «неудобные» находки. После раскопок в Йемене я организовал раскопки в пустыне Мумади, к западу от Сар-Аббаса, так как Фади не хотел, чтобы я снова покидал родину. Но получилось так, что я и не смог уехать.
Прервавшись, Харун взял вилку и нож, чтобы попробовать салат, а Амбер смотрела на него с невольным восхищением. Она не собиралась расспрашивать мужа, почему он тогда не смог уехать или почему он не выбрал карьеру историка. Ответ был известен: публичная жизнь Алима приковала Харуна к дому. Он стал незаменимым помощником старшего брата. А затем – после смерти Фади и исчезновения Алима – он вынужден был взвалить на себя тяжелую ношу, которая была для него такой же обременительной, как нелюбимая жена.
Харун положил ей на тарелку небольшую порцию салата:
– Думаю, с едой все в порядке. Самое опасное – это напитки, но в этих нет наркотических веществ.
Поблагодарив его, Амбер все же не смогла удержаться от дальнейших расспросов:
– Значит, ты продолжал увлекаться археологией?
– Я подписался на все научные журналы, собрал коллекцию книг в своей комнате и читал их, как только появлялось свободное время. В Интернете я отслеживал все новейшие археологические находки. Некоторые раскопки я финансировал из своих личных средств.
– Должно быть, очень нелегко любить это дело, финансировать раскопки и не иметь возможности там побывать, – задумчиво протянула Амбер.
Лицо Харуна стало замкнутым, и она предположила, что сейчас он небрежно пожмет плечами. Как ненавидела она этот жест! Харун действительно пожал плечами – но как-то по-другому.
– Нет смысла мечтать о том, чего ты не можешь иметь, разве не так?
Но он мечтал. В его потрясающе красивых глазах мелькнула горечь. Амбер стало жалко своего незнакомого мужа, который долгие годы жил для других. Сможет ли он когда-нибудь жить своей собственной жизнью? Найдет ли время для этого?