Медовый месяц взаперти
Шрифт:
Тихо застонав, она закрыла лицо руками.
Что надо сделать, чтобы Харун простил ее, если еще не слишком поздно?
На следующий день, поднимаясь по трапу самолета, Харун услышал женский голос, зовущий его. От этого голоса у него до сих пор все переворачивалось внутри. Это было все то же желание, все та же дурацкая потребность. Он хотел эту женщину – и ненавидел себя за эту слабость.
Через секунду, справившись с собой, Харун повернулся к Амбер. Боясь выдать себя, он не сказал ни слова,
Она шла танцующей походкой по ковру следом за ним, направляясь к трапу. Глаза ее были огромными, и в них светилось нечто, чего он никогда не видел.
– Харун, я хочу лететь вместе с тобой.
Сердце его похолодело. Амбер боялась летать на самолетах, неужели она решилась на это ради Алима?
– Нет.
– Черт возьми, Харун, ведь это все, о чем я тебя прошу! – Вскинув голову, Амбер в упор взглянула на него, и глаза ее ярко вспыхнули.
Ему было больно смотреть на нее. Впервые в жизни он видел жену такой импульсивной и страстной. И это все – из-за Алима.
– Ты до сих пор переживаешь за него? – поинтересовался Харун.
Голос его был тихим и срывающимся. Ощущение, что его предали, не покидало мужчину.
Амбер тяжело вздохнула:
– Мне уже не девятнадцать лет. Я твоя жена. Пожалуйста, дай мне шанс.
Харун увидел ее сумки, поставленные возле трапа. Он обреченно махнул рукой:
– Поступай, как знаешь. Лети. Я уверен, Алим оценит твою заботу.
Амбер прошла мимо него в салон. Взгляд ее был холодным, как всегда, голова высоко поднята.
Черт с ней! Черт с ними обоими!
Легкий ветерок донес до Харуна ее аромат, и сердце его дрогнуло. Может быть?.. Нет, у них ничего не получится. Уже слишком поздно.
Амбер села в кресло, выпрямив спину и вцепившись в подлокотники. Харун посмотрел на нее. Она действительно боялась.
Рука его невольно придвинулась к ее руке, чтобы успокоить, но вовремя остановилась. В утешении мужа Амбер нуждалась меньше всего.
Они сидели рядом молча, и тишина становилась все более напряженной. Им не о чем было говорить. Харун был способен думать лишь о том, что ему хочется прикоснуться к ней, и ненавидел себя за это, а Амбер, скорее всего, желала как можно дальше отодвинуться от него.
Должно быть, его жена ненавидела эту жизнь, где ей приходилось подчиняться мужчине, которого она презирала.
– Ты не брат номер три.
Вздрогнув, Харун повернулся, пораженный тоном, столь несвойственным его гордой жене.
– Я жалею, что сказала тогда глупость, и еще больше жалею о том, что ты услышал мои слова. Я произнесла их в минуту горя и отчаяния. Я унизила тебя в глазах моего отца и прошу простить меня за это, Харун.
Удивление, горечь, сожаление, память о былом унижении, тоска о несбыточном – десятки эмоций охватили его. Однако Харун привычно подавил их и ответил холодно и дипломатично:
– Ничего страшного, все в порядке.
– Нет, не все. Между нами не все в порядке, и я не понимаю
Он опешил, но ответил честно:
– Я не ненавижу тебя.
В глазах ее мелькнуло сомнение.
– Правда? Нет?
– Нет, – подтвердил Харун.
Амбер вздохнула.
– Но ты не доверяешь мне. Ты не видишь во мне даже друга, не то что жену. – Она покачала головой. – Я решила, что кто-то из слуг подслушивает нас, когда услышала шаги за дверью. – На лице ее отразились боль и раскаяние. – И ты… ты слышал, что говорил мой отец о чувствах… – Щеки ее вспыхнули, но Амбер не склонила голову. – О чувствах, которые я тогда испытывала к Алиму.
– Да, – тихо сказал Харун без всякого выражения.
– Харун, не надо. – Амбер взяла его за подбородок, глаза ее сверкали. – Ты ненавидишь меня за это?
Харун зажмурился, чтобы не видеть ее прекрасное лицо. Он хотел бы ненавидеть Амбер, но не мог. Да, он страстно желал ее до сих пор, но справлялся с этим. Он запер свое сердце на замок много лет назад и не собирался его открывать.
– Перестань, Харун! – с жаром воскликнула Амбер, и он открыл глаза. – Ты можешь ненавидеть меня, если хочешь, но перестань относиться ко мне так холодно!
Холодно?! Сердце его пылает, обливаясь кровью, когда он смотрит на Амбер, а она считает, что он холодно относится к ней? Неужели она слепа или он отменно научился скрывать свои чувства?
Харун нахмурился:
– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня.
– Поговори со мной хоть раз. Расскажи, как тебе было больно. – Хотя Амбер говорила едва слышно, ему показалось, что его обдало горячей волной выплеснувшихся наружу чувств. – Мне было девятнадцать лет, Харун, и все девушки мечтали тогда о всемирно известном шейхе-автогонщике. Для меня он был недосягаемой звездой. – В голосе ее прозвучала горькая насмешка.
Значит, для нее Алим был звездой. Ну почему бы нет? Даже сейчас, годы спустя, именно так его воспринимают в мире.
Не дождавшись ответа, Амбер бросила ему:
– Неужели ты ничего не почувствовал тогда? Неужели тебе было все равно, что я выхожу замуж за тебя, а сама верю в то, что люблю твоего брата?
Харуну стало нестерпимо больно, будто кто-то железной рукой сжал его сердце, выжимая из него по капле кровь.
Амбер верила в то, что любит Алима? Что она имеет в виду?
Хочет ли он это знать? Сможет ли удержаться и не спросить, какие чувства к его брату она испытывает сейчас?
Это слишком. Амбер всегда держала себя с ним холодно и чопорно, и вдруг все изменилось. После трех лет ледяного молчания и отстраненности она требует от него раскрыть мысли и чувства, грозившие сокрушить его гордость. Единственное, что осталось.