Медовый месяц
Шрифт:
Потом она легла спать. Но слезы все текли и текли на подушку, не в силах остановиться, пока Таня не измучилась и не провалилась в спасительное сонное забвение.
В Москве Олег сначала заехал к Семену, где они все обстоятельно рассказали изумленной, но ничем себя не выдавшей и ни разу их не перебившей Насте.
— Завтра поеду первой же электричкой, — выслушав детей, кивнула она.
Семен шикарным, широким жестом владельца нефтяной скважины выбросил перед ошеломленной Настей
— Наследство бедненьких Умбергов, — усмехнулся он. — Не паникуй, маман, бабка сама дала! Так что поедешь на такси. И денег нам с тобой на долгое время хватит. А если бабуля позвонит справиться о своем любимом сыночке в городе Сочи, где слишком темные ночи, как раз удобные для любых темных дел, скажешь, что я еще не вернулся. Пока будем действовать по двойным стандартам, вести такую милую игру и придерживаться именно такой политики. Я к телефону подходить не буду.
— А потом? — робко спросила Настя.
Сын вырос и явно забирал все в свои пока еще детские, но уже почти мужские руки.
— Потом я подключу родителей, — вступил в разговор Олег, этот высокорейтинговый мальчик.
Друзья все продумали и разработали до мельчайших деталей и подробностей.
— И они обезвредят моего дорогого папочку, — закончил Семен.
— А как они это сделают? — несмело поинтересовалась Настя.
— Найдут как. Можешь не тревожиться, — подвел итоговую черту Семен.
Но Настя беспокоилась.
— Ведь это все-таки твой отец, — неуверенно напомнила она.
— Вот удивила! Можно подумать, что я этого не знаю! — пробурчал Семен. — Мам, да ты не волнуйся! Мы с Олегом так проработали все от первого шага до последней минуты, что вряд ли могли сильно в чем-то ошибиться.
И все-таки они ошиблись кое в чем.
Скандал разгорелся уже на следующий день, когда Елизавета Михайловна почти обо всем догадалась, а Надя позвонила брату.
Саша неистово орал на Шуру, набрав номер его мобильника. Катерина рыдала в истерике и проклинала всех друзей мужа оптом и в розницу, на время забыв об Эрике. Старшие Гребениченко категорично заявили сыну, что Таня отныне и навеки будет жить у них. Варвара Николаевна каялась и казнилась, что дала согласие положить внучку в клинику матери Умберга, хотя ее внутренний голос просто кричал, вопил и надрывался, умоляя этого не делать. Почему она его все-таки не послушала?!
Но последнюю точку в бурной, громкой семейной разборке поставила, как ни странно, Настя. Вспомнив методы Ларисы, она тоже набрала вечером номер Шуры и спокойно и тихо сказала бывшему мужу:
— Шурик, если ты попытаешься еще что-нибудь предпринять против Тани, Олега, Семена и всех остальных, учти — я немедленно сообщу куда следует о твоих занятиях!
Умберг поверил сразу на все сто и исчез вместе с Ларисой.
И все потекло по-прежнему.
Но никому не дано сойти с колеи, начертанной для негр Судьбой…
— Куда ты едешь, Надюша, на этот раз? — спросила мать, когда Надя закончила очередной урок с племянницей.
Таня радовала тетку все больше и больше. И в музыкальной школе уже заговорили о стремительных успехах девочки.
— В Швецию, — ответила Надя. — Улетаем в Стокгольм в понедельник. Так что ты, Танечка, как всегда без меня, играешь по моим заданиям.
Таня кивнула и улыбнулась.
— В Швецию… — задумчиво повторила Варвара Николаевна.
— Да, в твою любимую страну. На родину твоих предков, — улыбнулась Надя. — Передать что-нибудь от тебя Балтийскому морю?
— Пойдем в спальню, — словно не слыша дочь, произнесла Варвара Николаевна. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Таня, поужинай без меня с дедом. Мы подойдем попозже.
Удивленная Таня кивнула и пошла кормить деда. Не менее удивленная Надя пошла вслед за матерью в спальню.
— Надюша… — неуверенно начала Варвара Николаевна, — я давно собиралась с тобой поговорить, но все не решалась… Хотя пришла пора… Особенно теперь, когда ты летишь в Стокгольм… В этом городе родился и вырос твой отец.
Надя несколько минут осмысливала информацию.
— Мама, ты очень устала… — осторожно сказала она. — Взрыв, Таня, Умберги и всякое такое… Саша прав — тебе нужно отдохнуть. Пусть он устроит вас с отцом в хороший дом отдыха или санаторий. Я ему сегодня же позвоню.
— Надя, я еще не сошла с ума и пока не повстречалась с глазу на глаз со старческим маразмом! — раздраженно отозвалась мать. — Володя — не твой отец! Только Сашин. Вы… как это называется?.. единоутробные брат с сестрой…
Надя пристально рассматривала мать. Нет, кажется, все в порядке… Абсолютно осмысленный, разумный взгляд… Или только кажется?..
— Что за ерунда? — Варвара Николаевна начала закипать. — Какая примитивная человеческая психология! И у тебя тоже, ты уж извини! Чуть что не так, немного выходит за рамки привычного, стандартного, затверженного, и сразу — сумасшедший! Больной! Клиника! Вот… — Она вытащила откуда-то из глубоко спрятанного среди одежды маленького конверта несколько листков бумаги, исписанных по-английски мелким, незнакомым Наде почерком, и протянула ей их. — Если вдруг не поймешь какую-нибудь фразу, я переведу. Но там все довольно ясно.