Медведь и соловей
Шрифт:
— Мы старались, — взмолился он. — Она — демон.
— Демон с моим братом, и если он увидит ее силу…
Свеча дымила. Священник застыл на полу.
— С вашим братом? — прошептал Константин. — Но вы… — свеча потухла, осталось дыхание в темноте. — Кто вы?
Тишин была долгой, а потом голос рассмеялся. Константин не был уверен, то слышал это, но он видел трепет теней на стене.
— Несущий бую, — радостно шептал голос. — Так ты меня призвал. Но давным — давно меня звали Медведем.
— Ты
Все тени смеялись.
— Как скажешь. Но в чем разница между мной и тем, кого ты зовешь Богом? Я тоже упиваюсь тем, что делают во имя меня. Я могу дать тебе величие, если будешь слушаться.
— Ты, — прошептал Константин. — Но я думал… — он думал, что его выделили. Но он был глупцом, он слушался демона. Вася… Его горло сжалось. Где — то в его душе гордая девушка ехала на лошади в свете летнего дня. Смеялась с братом у печи. — Она умрет, — он прижал кулаки к глазам. — Я сделал это для вас, — но он понимал, что никто не должен узнать.
— Она должна была уйти в монастырь. Или ко мне, — сухо сказал голос, под этим тоном слышалось кипение гнева. — Но теперь она с моим братом. Со Смертью, но не мертвая.
— Со Смертью? — прошептал Константин. — Не мертвая? — он хотел, чтобы она была мертва. Чтобы она была жива. Он желал своей смерти. Он сойдет с ума от этого голоса.
Тишина тянулась, и когда он уже не мог выдерживать, голос вернулся:
— Чего ты хочешь сильнее всего, Константин Никонович?
— Ничего, — сказал Константин. — Ничего не хочу. Уйди.
— Ты как девица, — сказал кисло голос, а потом смягчился. — Но я знаю, что ты хочешь, — он продолжил со смехом. — Очистить свою душу? Вернуть невинную девицу? Знай, что я мгу забрать ее из рук Смерти.
— Лучше пусть умрет и покинет этот мир, — прохрипел Константин.
— Она будет жить в страданиях перед смертью. Только я могу ее спасти.
— Докажи, — сказал Константин. — Верни ее.
Тень фыркнула.
— Спешишь, человек Бога.
— Что вам нужно? — выдавливал слова Константин.
Голос тени стал громче.
— О, Константин Никонович, как я люблю, когда люди спрашивают меня, чего я хочу.
— Так чего? — рявкнул Константин. Почему он говорил с этим голосом? Потому что если он вернет ее, Константин будет чистым.
— Пустячок, — сказал голос. — Всего пустячок. Жизнь за жизнь. Ты хочешь вернуть ведьму, мне нужна ведьма. Принеси мне одну, и я отдам твою. И оставлю тебя.
— Что ты имеешь в виду?
— Приведи ведьму в лес, к границе, к дубу на рассвете. Ты узнаешь место, когда увидишь.
— И что будет, — сказал едва слышно Константин, — с ведьмой, которую я приведу?
— Она не умрет, — сказал голос и рассмеялся. — Какой мне прок от смерти? Смерть мой брат, я его ненавижу.
— Но нет ведьм, кроме Васи.
— Ведьмы видят, человек Бога. Разве видит только девица?
Константин молчал. Он вспомнил бесформенную фигуру у иконостаса, сжимающую его ладонь влажной рукой. Ее голос зазвучал в его ушах: «Батюшка, я вижу демонов. Всюду. Все время».
— Подумай, Константин Никонович, — сказал голос. — Но она нужна мне до рассвета.
— И как я тебя найду? — слова были тише снегопада, смертных их не услышал бы. Но тень услышала.
— Иди в лес, — прошипела тень. — Ищи подснежники. Ты поймешь. Отдай мне ведьму, получишь свою и получишь свободу.
25
Птица, что любила деву
Вася проснулась от солнца на ее лице. Она открыла глаза и увидела голубой потолок, нет, открытое небо. Все размывалось, и она не помнила… А потом вспомнила.
«Я в доме в еловой роще», — ее коснулся подбородок, и она открыла глаза и снова оказалась нос к носу с жеребцом.
«Ты слишком много спишь», — сказал конь.
— Я думала, ты — сон, — сказала удивленно Вася. Она забыла, каким большим он был, каким огнем пылали его темные глаза. Она отодвинула его нос и села.
«Обычно, нет», — ответил конь.
Вася вспомнила прошлую ночь. Подснежники зимой, хлеб и яблоки, медовуха еще ощущалась на языке. Длинные белые пальцы на ее лице. Боль. Она вытащила руку из — под одеяла. Бледная метка осталась в центре ее ладони.
— И это был не сон, — прошептала она.
Конь смотрел на нее с тревогой.
«Лучше верь, что все настоящее, — сказал он, словно безумной. — А я скажу, если это не так».
Вася рассмеялась.
— Хорошо, — сказала она. — Я теперь проснулась, — она съехала с кровати уже не так болезненно, как раньше. Ее голова прояснилась. Дом все еще был лесом, но трещал огонь. Котелок стоял на печи. Вася проголодалась и пошла к огню, нашла там кашу с молоком и медом. Она ела, пока жеребец стоял рядом. — Как тебя зовут? — сказала она коню, когда доела.
Жеребец вылизывал ее миску. Он склонил к ней ухо и ответил:
«Я — Соловей».
Вася улыбнулась.
— Соловей. Маленькое имя для большой лошади. Как ты его получил?
«Я родился в сумерках, — мрачно сказал он. — Или вылупился. Не помню. Это было давно. Порой я бегу, порой вспоминаю полеты. Так меня и назвали».
Вася смотрела на него.
— Но ты не птица.
«Ты не знаешь, кто ты. Как ты можешь знать, кто я? — парировал конь. — Меня зовут Соловей. Разве важно, почему?