Мега Сайз. План Б

Максимовская Инга

– Я просто хочу попить,– просипела я, гипнотизируя жидкость в тонкостенном стакане, стоящим прямо передо мной.

– И что тебе мешает? – приподнял бровь Виктор Романович, так вроде к нему обращался на входе охранник.

– Никто,– вякнула я, схватила стакан и одним глотком залила в себя вожделенную влагу. Только вот это не лимонад оказался. Совсем даже. И не сок, как я думала. Напиток огненным вихрем пронесся по моему пищеводу, в голове загудело. – Что это? – промямлила я, едва шевеля непослушным языком.

– Ну ты сильна. Ни разу не видел, чтоб Лимончелло так засандаливали,– хмыкнул мужчина,– мне теперь

тебя догонять придется.

– Я думала это лимонад,– прорыдала я. Ну что за день? Сколько там было в стакане, граммов двести? Обычно, для того, чтобы окосеть, мне хватает понюхать пробку.

– Ага, Буратино. А знаешь Мальвина, давай вместе напьемся. Я как раз собирался сегодня пуститься во все тяжкие. Ты как? С меня веселье.

– Не похожи вы на веселого клоуна, – по-дурацки хихикнула я.– У вас что – то произошло? Ну, в смысле, такие как вы проблем не должны иметь.

– А такие, это какие? – спросил Виктор Романович, делая глоток из своего стакана. До моего носа долетел запах виски. Чистого. Ничем не разбавленного, с дубовыми нотками и выраженным солодовым ароматом.

– Простите, я просто…

– Никогда не лезь с такими вопросами к незнакомым дяденькам, Красная Шапочка. Дровосеки могут оказаться страшнее и зубастее волков. И заруби на своем конопатом носу – проблемы есть у всех. Вопрос просто в их масштабах. Твои, например, я могу решить щелчком пальцев. Мои… Черт. Давай лучше еще «попьем»

– Для меня мои проблемы не решаемы,– хрюкнула я в стакан. Ликер из лимона сейчас мне отчего – то очень понравился. И оказался весьма кстати, стало легко и спокойно. Отпустило тянущее душу напряжение.

– Расскажешь?

– Зачем вам? Это довольно-таки скучно. А хотите посмеяться? – пьяно икнула я. – Может вам легче станет? Смех то лечит все болезни.

– А давай,– в тон мне ответил мой спаситель. Сейчас им он мне и казался, и вообще жизнь не так уж и дурна. – Моя подруга мне сегодня предложила продать девственность. Ну, чтобы мои проблемы решить. Представляете? Смешно же? – я глупо хихикнула, но тут же замолчала. Глаза Виктора Романовича потемнели, как небо перед грозой. Он даже не улыбнулся. Боже, ну что я за идиотка. Что он обо мне подумает? – Вы не подумайте, я не такая совсем. Это же была шутка.

Звучала я сейчас конечно жалко. И блеяние мое оправдательное… Боже, боже, боже. Пусть он страдает провалами в памяти и ретроградной глухотой. Илия пусть прилетят инопланетяни и унесут меня на опыты, прозондируют и вырвут язык.

– Ты еще…? Господи, разве такие еще бывают сейчас? Детка, кто тебя растил?

– Тетя Глаша,– икнула я, закашлялась и еще больше захотела растаять в воздухе. Вот бы он охренел. Побольше чем от моей позорной девственности, наверняка.

– А знаешь, племянница тети Глаши, предложение интересное. И знай, проблемы, которые можно решить миллионом – это не проблемы. Небольшие трудгности, – он налил полный стакан виски, опустошил его одним глотком, откинулся на спинку шикарного стула и ослабил галстучный узел. Точно – бог. Самый настоящий, всесильный. – Обычно я не ввязываюсь в сомнительные сделки, девочка, но сегодня у меня настроение вляпаться по уши в какую – нибудь чертову авантюру. Сколько?

– Миллион,– ну теперь то он точно откажется. Скажет, что я сумасшедшая, даст мне пинка. Рассмеется в лицо, в конце концов. На это я рассчитывала,

а совсем не на то, что произошло дальше.

– Ну, товар то специфический,– прищурил глаза чертов хозяин жизни.– А потом, откуда я знаю, может ты аферистка. Сейчас операции всякие делают.

– Ну, не хотите, как хотите. Я ж не настаиваю,– выдохнула я с облегчением, ухватила со стола тонкую рюмку и опрокинула в себя ее содержимое. Это какое – то безумие. Театр абсурда.– И вообще, я просто хотела вас повеселить. Думала вы посмеетесь.

– Тебе удалось. Я возбужден и слегка контужен. Давно не чувствовал себя так. Знаешь, я пресыщен, но ты… Короче, есть сделка. По рукам,– оскалил белоснежные зубы страшный хищник. Нет, он совсем не дровосек. Он волк в овечьей шкуре.– Только напишем небольшой контрактик. Так, на всякий случай. А то всякое бывает. Вы бабы народ ушлый. Лет тебе сколько?

– Двадцать четыре, – мой стон его кажется позабавил. – Будет.

– Как моему сыну, – в голосе Виктора Романовича, мне показалось, я услышала странное отвращение и тоску.

– Я думала вы моложе,– черт, ну что я за дура? Кто меня все время тянет за язык?– Простите. Ну, в смысле. Не думала, что у вас такой взрослый ребенок. Вы выглядите, как, – я хотела сказать – бог, но проглотила свой пьяный идиотизм вместе с кусочком ветчины, который стянула с тарелки. Да, иногда лучше жевать, чем говорить. И… Я не могу согласиться на ваше щедрое предложение. Лучше под забором сдохнуть.

– Это ошибка молодости. Ромка родился, когда нам с его матерью едва исполнилось по семнадцать лет. Впрочем, это тебя совсем не касается. Слушай, а как тебя зовут, подзаборная сдыхательница? А то мы с тобой почти слились в экстазе. Не могу же я тебе звать, «Эй, девушка»

– Ма… Марджери,– оооо, ну откуда в моей башке столько идиотизма? И этот безумец напротив, как – то странно лицом покраснел, явно сдерживая дикий хохот. Надо же, Марджери. Что не Фекла Альбукерская? Господи, сколько градусов в этом адском пойле, что меня так растащило?

– Тогда давай пить, Марджери. И напишешь мне расписку.

– Слушайте, а вы не маньяк? – боже, наконец – то меня осенила очередная «вумная» мысля. – А то, может, расчлените меня и адьес, мучачос. Или может и съедите?

– Я слышу в твоем голосе странную надежду,– рассмеялся этот мерзавец, рассматривая меня, как колченогую кобылу на сельском базаре. – Извини, что разрушаю твои чаяния. Нет, я не маньяк. Но, если мы договоримся, я…

– Не продолжайте,– этот стон у нас песней зовется. Я залпом допила остатки ликера, выхватив из пальцев «Не маньяка» шикарный перьевой Паркер. А что? Помирать так с музыкой. Точнее не девственницей. Коготок увяз, всей птичке пропасть. Накорябала под диктовку текст и…

А потом я пала. Сначала в туалете чертова ресторана, потом в какой – то подворотне, в машине, и еще черте где. И это было ни черта не романтично. И мне было хорошо, настолько, что эти воспоминания не смогли испариться из моей дурной похмельной реальности. Никогда не думала, что схождение в ад настолько восхитительно. Чужие умелые руки творили с моим телом такое, что в мозгу взрывались салюты, а тело умирало и оживало. Снова. Снова. Снова. Бессчетное количество раз. А я не могла сказать ни слова, потому что мой рот был занят постоянно, совсем не по назначению.