Мегаморф, или Возвращение Реликта
Шрифт:
– Ну да, – скептически хмыкнул Ясен.
– Ты не знал? Была даже разработана теория метастабильных переходов: звёзды продолжали светить только потому, что внутри них размерность пространства увеличилась, стала больше трёхмерной. Разница в мерности и привела к выделению прежних объёмов энергии, хотя спектр при этом чуть-чуть изменился. Ну, а после Падения ты сам видишь, где мы живём и что освещает Великую Равнину вместо солнца и звёзд. Но об этом тебе лучше поговорить с кем-нибудь из наших разидеев,
– С кем? – не понял Ясен.
– Мужчины у нас заняты в основном в сфере обслуживания населения империи, но есть и технари, решающие инженерные задачи, и строители, и разидеи – то есть разработчики идей. Алонсо – один из них, он физик-математик, занимается теорией разумогенеза и поиском выхода из резервации. Приедем в столицу, я тебя познакомлю.
– Буду благодарен.
– Лишь бы крыша не поехала, Алонсо любит абстрактные теории.
Помолчали, разглядывая редкие рекламные светокомпозиции над зданиями города и вслушиваясь в долетавшие какофонические музыкальные «смеси».
– Не понимаю, – признался вдруг Ясен.
– Почему мы такие? – улыбнулась Истома.
– Нет, зачем отцу понадобилось затевать обустройство посольства. Мы живём в глубоком патриархальном прошлом, техникой почти не пользуемся, община с трудом приходит в себя после переселения с Зем-Горы, как и другие общины, улусы, демократоны и универады. Мы ничего не можем дать вашей империи.
– Я тоже не понимаю, но пусть философией занимаются те, кому положено. У нас есть конкретная задача – дойти до планетоид-горы кайманолюдей и найти их спейсер-псевр.
– А дальше?
– Что дальше? Ты сын Предтечи или погулять вышел? Махнём в космос, проломим потенциальный барьер Равнины и вернёмся в нормальную Вселенную.
– Нормальную, – усмехнулся он.
– Ты против?
– Да нет. – Ясен подумал и досадливо признался: – Только мне не хочется быть сыном Предтечи.
– Здрасьте вам. – На лице Истомы отразилось странное переживание: любопытство пополам с недоверием. – А кем ты хочешь быть?
Он помолчал, насупившись.
– Не знаю. Меня зовут Ясен.
– Папан утверждает, что ты – наша надежда на выход из тупика, куда нас зашвырнули амбиции Геи-Игрока.
Ясен почувствовал, что его дразнят, насупился.
– Мне об этом ничего не известно.
– Зато нам известно. – В голосе девушки зазвучали мяукающие интонации. – Может быть, тебе не хватает стимула?
– Какого стимула? – не понял он.
Девушка вдруг оказалась рядом, обхватила шею руками, прижалась всем телом. Глаза её подёрнулись поволокой.
– Я не могу заменить этот стимул?
– Что ты делаешь? – пробормотал Ясен, не решаясь ни оттолкнуть дочь Милича, ни прижать к себе.
– Я пытаюсь понять твоё мужское начало.
– Н-не надо…
– Почему?
– У
– А как у вас принято?
Их губы почти соприкоснулись, и Ясен едва выговорил:
– По… любви.
Истома засмеялась, поцеловала в губы, так что его бросило в жар, разомкнула объятия.
– Дэдди предупреждал меня, что у вас свои традиции, я не верила. Всё-таки интересно, как вы там живёте, детей небось рожаете?
– А вы нет?
– У нас развит партеногенез, мужчина не обязателен. Ладно, пошли вниз, тебе пора отдыхать.
Издалека прилетел чистый, нежный, печальный звук.
Истома замерла, прислушиваясь.
– Что это?
– Свирель, – пробормотал Ясен.
– Какая свирель? А-а… ты имеешь в виду эту дудочку с дырочками? Твой телохран играет.
– Он не телохран.
– Ну, не знаю, кто он там у вас, но играет божественно!
Истома сбежала по лестнице к лифту, а Ясен подумал, что ему придётся трудно в геянском мире.
Скрип зубами
Никогда раньше он не чувствовал себя так скверно.
Небольшой отряд дебрянских воинов задержать не удалось. Влад Велич оказался мудрее, чем можно было представить, проявил себя незаурядным командиром и нанёс удар так, как не ожидали ни Кроули, ни Файзулла, ни сотник с воинами. Мало того, у дружинников оказалось оружие, равного которому у войска Закра не было. Карабины так подействовали на бойцов сотни, что они вздрагивали каждый раз, когда слышали громкие звуки, похожие на выстрелы.
Гнались за дебрянами долго, загнали верблюдов до хрипа, но настичь отряд так и не смогли.
А потом начались земли геянской империи, контролируемые летучими погранзаставами, укомплектованными исключительно молодыми женщинами, «волчицами», как презрительно называл их Файзулла, и Али отдал приказ устраиваться на ночлег.
– В деревне? – уточнил афганоид, указав на недалёкую стену небольшого геянского поселения, над которым торчала высокая белая труба.
– Это не деревня, – мрачно сказал Кроули, – это крепость. Нас туда не пустят. Геяне строили только погранпосты, крепости и посёлки.
– Скажем, что мы посольский приказ.
– Вряд ли нам поверят, да и вряд ли геянам нужны послы Закра. Отец ничего не говорил мне насчёт установления с геянами дипломатических отношений. Разбиваем бивуак у ближайшего озера.
– А если не найдём?
– Тогда и решим, что делать, – вспылил Кроули.
Миновали крепость, окружённую рвом, но без воды. Стены крепости слепо, но внимательно проводили сотню, и Али подумал, что за отрядом сейчас наблюдает не одна пара глаз. Захотелось женской ласки. Но вспомнилась схватка с дебрянами в индарийской деревне, и желание прошло.