Мэгги нужно алиби
Шрифт:
— Я этого не говорил, нет. Там… там, наверное, остались какие-нибудь мелочи, но ничего такого, что нельзя исправить. — Пинкер направился к весам.
— Куда же вы, — Сен-Жюст поманил его обратно шпагой. — Как хозяин положения, я решил этим заняться. Эгоистично с моей стороны, но что поделать. Итак, насколько велики проблемы?
Сен-Жюст не расслышал, да, собственно, его и не интересовало, что пробурчал в ответ Пинкер. Этот человек растрачивал капитал своего хозяина, и сейчас хозяин мертв. Очень удобно.
— Но я же сказал вам, все поправимо, скорее всего, там только ошибки. Я сам
— Уверен, это достойно поощрения. Но… как вы их назвали? Ах да, ссуды. Они ведь явно превосходили несколько долларов. И каждый раз вы возвращали все до пенса? А мистер Толанд знал?
Линкер поежился, не отрывая взгляда от клинка.
— В общем нет. Но даже если он и знал, я все равно не стал бы убивать его. И он не захотел бы, чтобы все узнали о том, что его обманули. Кёрк был порядочным ослом и больше всего заботился о собственной репутации. Я бы уволился, взяв большие отступные, пообещал вылечиться от игорной зависимости, с рекомендациями Кёрка нашел бы другую работу. Никто не станет тратить время на должностные преступления, тем более что я все возвращал. Понятно же, черт возьми, что за это не убивают.
Тут Сен-Жюст растерялся. Он не понял некоторых тонкостей, но общую тональность уловил. Пинкер говорил правду. Он не знал, пронюхал Толанд о нечестности своего бухгалтера или нет, но даже если и так, Пинкер бы отнесся к этому спокойно.
Возможно, Пинкеру даже стало легче, когда он выговорился. Не так уж много надо, чтобы вызвать его на откровенность. Но в чем же состояли «проблемы», о которых он упомянул и которыми занимался последние нескольких недель?
Сен-Жюст убрал шпагу.
— Должен сказать вам, дружище, что я крайне разочарован. Как ловко вы все проделали. Отправили Толанда к Мэгги на обед — я знаю, что вы это сделали, и знаю почему, так что не будем останавливаться на этом. Ваша помощница позвонила Мэгги и узнала меню. Каким-то образом в течение дня вы подсыпали ему опасные грибы в вино, к Мэгги он пришел уже отравленным, и подозрение пало на всех, кроме вас. Не хотите ли объясниться? Все поверили бы вам. Я бы даже уговорил лейтенанта. Слишком уж упорно он преследует бедную Бернис. И сейчас, когда вы вышли из игры, она осталась единственной подозреваемой. Как нехорошо.
— Ну да. А как насчет того, чтобы вы катились к черту из кабинета? — Пинкер указал на дверь. — Да, и если вы заикнетесь кому-нибудь о том, что я рассказал вам, я буду все отрицать. Я — уважаемый человек в бизнесе, Блейкли, а вы никто. Черт, да я подам на вас в суд за клевету. Ваша кузина замается расходы оплачивать.
Сен-Жюст выпрямился и улыбнулся:
— Какой же вы загадочный, друг мой. Сначала хотите засудить меня, затем отказываетесь от поединка, потом грозите переломить пополам, а теперь вернулись к желанию подать в суд. Интересно, а вы не блефовали несколько минут назад? Если я сейчас разденусь, — он положил трость и начал расстегивать рубашку, — вы примете бой или сбежите, как паршивый пес, каковым и являетесь? Скажите, как вы поступите, если дело дойдет до драки?
На мгновение показалось, что Пинкер сейчас расплачется. Затем он трясущейся рукой указал на дверь:
— Уходите. Убирайтесь! Иначе я вызову полицию и расскажу им про вашу трость.
— С превеликим удовольствием. — Сен-Жюст подхватил трость и направился к двери. На пороге он обернулся, посмотрел на Пинкера и изрек одну из тех сокрушительных фраз, что писала для него Мэгги: — Да, и прежде чем я уйду, я напомню, что вы назвали мистера Толанда мерзавцем. А кто-нибудь говорил вам, что вы тоже мерзавец? Если нет, то, с вашего позволения, я буду первым. Всего хорошего.
Улыбаясь, он спустился вниз на лифте, чувствуя себя полным сил. Хотя было бы гораздо приятнее, если бы Пинкер осмелился поднять на него руку. Но хорошего понемногу.
Сен-Жюст вышел под яркое солнце и повернул налево. Прекрасный день, чтобы пройтись до дома пешком. Выискивая взглядом углы, где можно установить импровизированную трибуну (эта мысль все еще притягивала его), он остановился на людном перекрестке в двух кварталах от издательства и вместе с толпой стал ждать, когда загорится нужный свет и можно будет идти дальше.
На перекресток вырулил автобус, направляясь к остановке на углу. Толпа отшатнулась назад, когда автобус заехал на бордюр.
И тут Сен-Жюст почувствовал, как чьи-то руки резко толкнули его в спину, прямо под колеса автобуса.
Стерлинг остался расплачиваться с таксистом, а Мэгги просочилась в двери отделения «скорой помощи» больницы «Леннокс-Хилл» и бросилась в приемный покой.
— Блейкли. Александр Блейкли. Сбит автобусом.
— Простите, мисс, но вам нужно подождать…
— Доктор Томпсон! Доктор Томпсон! — Мэгги увидела, как он прошел в автоматические двери. Ярко-синий стетоскоп на шее, руки в глубоких карманах белого халата.
— О черт! — произнес добрый доктор, увидев ее, развернулся и побежал обратно в отделение «скорой помощи».
Мэгги устремилась следом и поймала его перед дверьми.
— Эй, вам сюда нельзя, — сказал он, — но раз уж вы здесь, скажите, вам нужно чирей вскрыть или что-то еще? Я не люблю заниматься мелочами, но для вас, так и быть, сделаю исключение.
— Нет, не во мне дело. Моего кузена, Блейкли, Александра Блейкли, сбил автобус.
— А за рулем были вы? — Доктор Томпсон надул пузырь из жвачки. — На сто процентов уверен, что вы. Я последние два дня дежурил и не читал газет. Вас выпустили под залог?
— Меня не подозревают. — Мэгги хотелось придушить доктора, но в то же время ей была нужна информация о Сен-Жюсте. — Александр Блейкли. Вы знаете, о ком я говорю? Вы уже осматривали его? Можно его увидеть?
— Да, да, нет. Ясно?
— Но я… я его кузина.
— И еще вы сестра Кёрка Толанда. Припоминаю. Послушайте, у меня все шансы выписать его живым. Хватит меня обламывать. А то у меня комплекс разовьется.
— Так с ним все нормально? Он сильно ранен? Ради всего святого, скажите хоть что-нибудь. Видите? — она задрала рукав и показала никотиновый пластырь. — Я уже на грани.
— Ну ладно. А то еще скажут, что из-за меня женщина вернулась к пагубной привычке. Идемте, он там. А если вы заберете его отсюда в ближайшие, скажем, двадцать минут, я буду вам благодарен.