Механическая принцесса
Шрифт:
Уилл стоял на крыльце Института и смотрел в холодную ночь. Ветер бросал ему в лицо пригоршни снега, и голос Джема в голове, как всегда, призывал перестать глупить и вернуться в теплый зал, пока не одолела простуда.
Ничего, успеет… Зима всегда казалась Уиллу воплощением чистоты, даже Лондон, скованный стужей, становился опрятнее. Он вспомнил утро. Перед тем как умыться, ему пришлось разбить ледяную корку, образовавшуюся в кувшине. Затем, посмотрев в зеркало, он вздрогнул – первое
– Уилл… – вдруг донесся до него знакомый голос.
Он обернулся и застыл. Прозрачное тело, будто окантованное по краям серебром, белокурые волосы, кукольное личико и белое платье, в котором она умерла. На груди красным цветком выделялось кровавое пятно.
– Джессамина, – прошептал юноша.
– С Рождеством тебя, Уилл.
Сердце, на мгновение замершее, гулко застучало.
– Джессамина, почему… Что ты здесь делаешь?
– Ты не понимаешь? – Она обиженно надула губки. – Я здесь, потому что это место моей смерти. – Прозрачным пальчиком девушка показала на крыльцо. – Ты не рад меня видеть, Уилл?
– Полагаешь, я должен радоваться? – спросил он. – Джесси, призраки обычно являются в тех случаях, когда тоскуют по этому миру, либо их удерживают здесь какие-то незавершенные дела.
Джессамина подняла голову и взглянула на снег, который, падая, не касался ее, будто она стояла под стеклянным колпаком.
– А если бы я действительно тосковала, ты бы меня вылечил? Сомневаюсь… Ведь ты никогда обо мне особо не заботился.
– Заботился, – возразил Уилл. – И мне искренне жаль, если из-за моих поступков ты думала, что я тебя ненавижу или что мне на тебя наплевать. Мне кажется, я судил тебя так же сурово, как себя, потому что ты была похожа на меня самого, причем намного больше, чем мне хотелось.
– Ах, какая прямота… – с усмешкой взглянула на него Джессамина. – А ты изменился, Уилл.
Девушка отступила назад, и Уилл увидел, что она не оставляет следов.
– Ты спросил, что я здесь делаю. Я здесь потому, что при жизни не хотела быть Сумеречной охотницей. А теперь мне поручено сторожить Институт – до тех пор, пока в этом будет необходимость.
– И тебе это по нраву? – изумленно спросил Уилл. – Быть здесь, вместе с нами… Я вроде слышал, что призраки могут уходить, когда им вздумается.
Джессамина наморщила носик:
– А я не хочу уходить. Здесь, тихо и незаметно скользя между вами, я счастлива. – Она наклонила голову, и в лунном свете блеснули ее белокурые волосы. – Хотя ты,Уилл, буквально приводишь меня в бешенство.
– Я?
– Да, ты. Я всегда говорила, что ухажер из тебя никудышный, и ты не устаешь это доказывать.
– В самом деле? – прищурил глаза Уилл. – Ты явилась из мира мертвых только для того, чтобы отчитать меня за неудачи на любовном фронте?
– Неудачи!
– Джессамина, – покачал головой Уилл, – ты неисправима.
– Но права. Или, может, ты боишься?
– Да, боюсь. Боюсь, что, когда я предложу ей руку и сердце, она скажет, что не любит меня или любит не так, как Джема.
– Она никогда и не будет любить тебя, как Джема. Она будет любить тебя как Уилла, что же тут непонятного? Может, тебе неприятно, что она питала к твоему парабатаюстоль нежные чувства?
– Нет, но жениться на девушке, которой я безразличен, я тоже не хочу.
– Чтобы узнать, как она к тебе относится, достаточно спросить ее, – сказала Джессамина и вздохнула. – В жизни часто приходится рисковать, и, знаешь, смерть в этом отношении намного проще.
– Но если ты постоянно была здесь, то почему я тебя раньше не видел? – спросил Уилл.
– В Институт мне пока входить нельзя, а во дворе ты один почти не бываешь. Конечно, я пыталась проникнуть внутрь, но меня не пускает какая-то сила. Сейчас уже лучше, чем раньше… Раньше я и ходить-то не могла, а теперь стала такая, какой ты меня видишь. И я знаю, настанет час, когда я смогу попасть в Институт.
– Тогда ты увидишь, что в твоей комнате никто ничего не трогал, а своих любимых кукол найдешь в целости и сохранности.
Джессамина улыбнулась, и Уилл задумался: всегда ли ее улыбка была такой печальной? Но вдруг на лице девушки отразилась тревога, и она исчезла в снежном вихре.
Дверь Института распахнулась, и на пороге появился Магнус. На нем было элегантное пальто, подбитое каракулем, на черный шелковый цилиндр тут же упали снежинки.
– Я мог бы и догадаться, что ты стоишь здесь, – сказал колдун. – Что, хочешь в сосульку превратиться? Почему не одет?
– Магнус? Ты уходишь? Или решил со мной поговорить?
– И то и другое, – ответил Магнус, натягивая белые перчатки. – Я уезжаю из Лондона.
– Уезжаешь из Лондона? – озадаченно переспросил Уилл. – С чего бы это?
– Тебя это удивляет? – Магнус ткнул пальцем в кружившую над ним снежинку; полыхнув голубыми искрами, она исчезла. – Я не лондонец, Уилл. Какое-то время жил у Булей, но его дом так и не стал моим. К тому же мы с ним не можем долго терпеть друг друга.
– И куда же ты поедешь?
– В Нью-Йорк. Новый Свет! Новая жизнь, новый континент! Я даже могу взять с собой вашего кота. Шарлотта говорит, он очень тоскует по Джему.
– И всех кусает. Так что и в самом деле забирай его себе. Думаешь, Нью-Йорк ему понравится?