Механическая принцесса
Шрифт:
– Ну сколько можно! – возмущенно воскликнул Генри и отложил газету; газета попала в тарелку, и ее край окрасился яичным желтком. – Сплошные горести и беды: безответная любовь, смерть, и ладно бы складно. Своим пением она нагоняет на меня тоску!
Шарлотта открыла было рот, чтобы защитить служанку, но все же предпочла промолчать.
– Большинство песен именно об этом, – сказал Уилл. – Взаимная любовь – это прекрасно, не спорю, но для баллад она не годится.
Джем поднял глаза, явно собираясь вступить в дискуссию, но тут по всему зданию
– Я как раз хотела вам сказать, что… – произнесла она.
– Мэм. – В зал медленно вплыла Софи с подносом в руках.
Тесса не могла не заметить, что Гидеон не сводит со служанки глаз. Щеки Софи порозовели.
– Внизу ждет Консул Вейланд. Желает с вами говорить.
Шарлотта взяла с подноса сложенный вчетверо лист бумаги, взглянула на него и со вздохом сказала:
– Хорошо. Пусть поднимется.
Софи удалилась, прошелестев накрахмаленными юбками.
– Шарлотта, – озадаченно спросил Генри, – что происходит?
– Да, объясни нам, – звякнул столовыми приборами о тарелку Уилл. – Консул? К завтраку? И Инквизитор к чаю? Или Безмолвные братья, с которыми мы немедленно отправимся на пикник?
– Утиный пирог в корзину – и в парк, – вполголоса произнес Джем и улыбнулся.
Дверь распахнулась, и в зал ворвался Консул Вейланд – крупный широкогрудый мужчина с мускулистыми руками и белокурой, как у викинга, бородой. Его могучие плечи покрывала черная мантия.
– Шарлотта, я приехал поговорить с тобой о Бенедикте Лайтвуде, – без предисловий заявил он.
Послышался слабый шорох – Габриэль судорожно вцепился пальцами в скатерть, и Гидеон успокаивающе накрыл сверху ладонью его руку.
Но Консул уже устремил на них свой горящий взор.
– Габриэль, – начал он, – мне кажется, тебе, как и твоей сестре, лучше отправиться к Блэкторнам.
Юноша с силой сжал ручку чашки, пальцы его побелели.
– Блэкторны слишком опечалены смертью сына, – сказал он, – в такое время не стоит являться к ним без приглашения.
– Но вы ведь тоже оплакиваете отца, разве не так? И если поделиться горем с близкими, это принесет облегчение.
– Консул… – начал Гидеон, бросив обеспокоенный взгляд на брата.
– Правда, жить под одной крышей с сестрой, выдвинувшей против вас обвинение в убийстве, будет… не очень удобно.
Габриэль покраснел, словно его обварили кипятком. Гидеон отшвырнул салфетку и вскочил на ноги.
– Что?! – воскликнул он.
– Ты прекрасно слышал, не сомневаюсь, – ответил Консул.
– Это не убийство, – сказал Джем.
– Я был проинформирован надлежащим образом, – не отступал Консул.
– Что же вас не проинформировали,когда Бенедикт принимал облик огромного червя? – вспылил Уилл.
Габриэль удивленно воззрился на него, будто не ожидая, что Эрондейл встанет на защиту юного Лайтвуда.
– Уилл, пожалуйста, –
– Ты сказала, что его убили в бою, – ответил Консул. – Но потом мне сообщили, что он просто был болен сифилисом и его, обложив как зверя, лишили жизни… несмотря на то что он не оказывал ни малейшего сопротивления.
Глаза Уилла полыхнули огнем, но его опередил Джем, который, заглушая протесты, произнес:
– Не понимаю, как вы можете утверждать, что Бенедикт Лайтвуд был убит при столь жестоких обстоятельствах? Если тела не нашли, значит, он превратился в демона, а когда испустил дух, просто исчез, как и подобает мерзким тварям. Однако убитые слуги, мужТатьяны…
– Татьяна Блэкторн утверждает, что Сумеречные охотники отправили на тот свет ее отца, а Руперта убили во время банальной драки.
– А она не забыла упомянуть, что ее мужа сожралБенедикт, собственной персоной? – поинтересовался Генри. – Да-да, взял и отобедал им. Мы нашли в саду окровавленный башмак – это все, что от него осталось. Со следами зубов. И это, по-вашему, несчастный случай?
– Сожрать собственного зятя – это вполне можно назвать формой протеста, – заметил Уилл. – Это подтверждает мысль, что семей, где все гладко, не бывает в принципе.
– Джошуа, вы ведь не хотите сказать, что Бенедикт был смирнее мыши и пребывал в подавленном состоянии? – вставила слово Шарлотта. – На последней стадии демонического сифилиса он сошел с ума и превратился в гигантского червя!
– Не исключено, что сначала он стал червем и только потом тронулся умом, – дипломатично возразил Уилл. – Полной уверенности в том, как все было, у нас нет.
– Татьяна оченьогорчена, – покачал головой Консул, – и подумывает о том, чтобы потребовать компенсацию…
– В таком случае я заплачу, – сказал Габриэль, вставая из-за стола, – пусть мне до конца жизни придется выплачивать деньги дуре сестре, но я никогда не признаю, что мы с братом либо кто-то из здесь присутствующих совершили дурной поступок, убив демона. Да, я поразил его стрелой… и сделал бы это снова. Тварь, в которую я целился, не мой отец.
Стало тихо. Консул, по-видимому, не знал, что ответить. Сесилия, забыв о книге, во все глаза глядела на Габриэля.
– Прошу прощения, Консул, – продолжил юноша, – но, что бы вам ни говорила Татьяна, ей неведомо, что там произошло на самом деле. В последние две недели, когда отец сходил с ума, в доме, кроме меня, никого не было. Потом я приехал сюда и рассказал обо всем брату. Шарлотта любезно дала мне в помощь Сумеречных охотников. К тому времени как мы вернулись в дом, тварь, которая когда-то была Бенедиктом, уже разорвала на куски мужа моей сестры. Уверяю вас, Консул, отца было не спасти. Мы сражались за свою жизнь.