Механический ангел
Шрифт:
— Пора, — тихо объявил Магнус и одним движением закрыл глазок.
В музыкальном салоне было не протолкнуться. Тесс, стоявшая под руку с Магнусом, наблюдала за тем, как Уилл пробирается сквозь толпу, ища три свободных места. Он шел, низко опустив голову, постоянно кланялся, не поднимая глаз от пола, но даже в этом случае…
— Они все еще смотрят на него, — шепотом пробормотала Тесс Магнусу. — На Уилла, я имею в виду.
— Конечно, — согласился Магнус, скользя взглядом по залу. Его кошачьи глаза тускло светились. — Да вы и сами приглядитесь к нему. Лицо падшего ангела, глаза цвета ночного
Потянувшись, Тесс нервно поправила белокурые локоны Камиллы. Магнус наконец отвел взгляд от Уилла и пожал плечами:
— Совершенство, не принадлежащее никому.
На это высказывание Тесс так и не ответила, тем более что Уилл нашел три свободных стула, стоящие рядом, и призывно замахал руками. Тесс попробовала не обращать внимания на то, как другие вампиры смотрели на юношу, и позволила Магнусу проводить ее к стулу. По дороге она думала о том, что Уилл и в самом деле красив, но ведь в человеке ценят не только внешность. Так неужели он для всех собравшихся здесь существ лишь прекрасная оболочка, обертка, под которой скрывается вкусное угощение?
Наконец Тесс села, и мужчины устроились по бокам от нее. Когда она садилась, ее пышные юбки из тафты [78] зашелестели, подобно листьям на ветру. Она несколько отстраненно удивилась тому, как прохладно в комнате, и это несмотря на то, что она полна людей и в ней горит множество свечей. Рукав Уилла задрался, когда он полез за чем-то в карман пиджака, и Тесс увидела, что его кожа покрыта мурашками. Она задавалась вопросом: всегда ли люди, спутники вампиров, страдали от холода?
78
Глянцевая, плотная ткань полотняного переплетения из очень туго скрученных нитей. Применяется для пошива нарядной и вечерней одежды, театральных костюмов, декора окон.
По комнате прокатился восхищенный шепот, и Тесс перевела взгляд от Уилла на сцену, которая все это время оставалась практически неосвещенной. Большая часть сцены тонула в темноте, и даже острые глаза Камиллы не могли различить, что происходит там, среди сплетающихся друг с другом теней. И тут на сцену вышел де Куинси.
Все враз смолкли, и де Куинси усмехнулся — хищно, безумно. От его былой ласки за один миг не осталось и следа: теперь он выглядел диким зверем, почуявшим кровь. По рядам собравшихся пробежал одобрительный шепот — так люди обычно оценивают игру хорошего актера.
— Добрый вечер, — начал де Куинси. — Добро пожаловать, друзья. Те из вас, кто присоединился ко мне лишь сегодня… — и он улыбнулся, глядя на Тесс, которая была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на такие мелочи, — уверен, не останутся разочарованными. Гордые дети ночи, приветствую вас, тех, кто не склоняется под гнетом глупых правил, именуемых лишь по ошибке Законом. Приветствую тех, кто не желает потакать капризам нефилимов. Приветствую тех, кто не желает отказываться от наших древних традиций только для того, чтобы угодить кучке самовлюбленных дураков.
Было невозможно не заметить, какой эффект произвела речь де Куинси на Уилла. Он напрягся, словно натянутая тетива, сжал руки в кулаки, на шее его вздулись вены.
— Сегодня у нас необычный вечер, —
— Смерть! — закричала Делила. Она подалась вперед, ее лицо исказила жуткая гримаса — смесь вожделения и злобы.
Другие вампиры подхватили ее крик:
— Смерть! Смерть!
В ту же самую секунду из темноты на сцену выступили несколько кровососов. Двое из них крепко держали отчаянно сопротивляющегося им человека. Черный капюшон скрывал его лицо, и Тесс могла лишь заключить, что несчастный хорошо сложен и, должно быть, молод. Его одежда была разорвана и теперь превратилась в лохмотья. Голые ноги оставляли кровавые следы на полу, когда вампиры тащили его, прежде чем усадить на стул посреди сцены. Слабый вздох сочувствия вырвался из горла Тесс. Сидевший рядом с ней Уилл напрягся еще сильнее, хотя это казалось уже почти невозможным.
Человек продолжал слабо сопротивляться, и теперь он напоминал насекомое, бьющееся на конце булавки в безнадежной попытке освободиться. Вампиры быстро и ловко привязали его за запястья и лодыжки к стулу, а затем снова отступили в тень. Де Куинси усмехнулся, его клыки хищно сверкнули. Тесс почувствовала, как в зале нарастает возбуждение, с каждым мгновением вампиров охватывал все более сильный голод. Помещение уже больше не напоминало театр, а собравшиеся в нем существа — изысканных представителей высшего света. Они скалились, выли, урчали, тянулись вперед, словно почуявшие добычу хищники. Их широко раскрытые глаза пылали, из открытых ртов капала слюна.
— Когда? — шепотом пробормотала Тесс. — Когда ты вызовешь Анклав?
— Когда он пустит кровь. — Голос Уилла дрожал от напряжения. — Мы должны видеть, как он это сделает.
— Уилл…
— Тесс… — прошептал он и сильно, до боли, сжал ее руку. — Тихо!
Неохотно Тесс уступила и снова повернулась к сцене. А там де Куинси уже приближался к скованному пленнику. Оказавшись рядом со стулом, он остановился… нагнулся… его тонкие бледные пальцы обхватили плечо человека — прикосновение было легким, как касание лапки паука. Пленник забился в отчаянных конвульсиях, а рука вампира скользнула от его плеча к шее. Де Куинси прижал два белых пальца к артерии, словно доктор проверял пульс.
Тесс заметила, что теперь на пальце де Куинси было надето толстое серебряное кольцо, одна сторона которого была острая, словно бритва. Сверкнул металл, и пленник закричал — первый звук, который вырвался из его горла за все это время. И девушке в этом крике послышалось что-то знакомое.
По шее пленника побежал первый, еще пока очень тонкий ручеек крови, напоминающий изогнутую красную тесьму. Ручеек этот достиг ключицы, и капельки стали скапливаться там, образуя крошечное озеро. Пленный забился еще более сильно, еще более отчаянно, в то время как де Куинси, чье искривленное безумной гримасой лицо совсем уже перестало походить на человеческое, опустил руку и коснулся кончиками пальцев кровавого ручейка. А потом он поднес их ко рту… Толпа зашипела и застонала, вампиры сдерживались из последних сил, чтобы усидеть на местах. Тесс бросила полный ужаса взгляд на сидящую рядом женщину. Ее рот был приоткрыт, на белое платье с клыков капали слюни, глаза были совершенно дикими.