Мелкий бес
Шрифт:
— Да вы больше берите, у меня много, и хорошие бомбошки, — я худого есть не стану.
Л. 296 — [она не прочь была бы взять побольше.]
Л. 297 — [— Давно ли тебя пороли? — спросил Передонов.
— Давно, — отвечал Владислав с еще более принужденною улыбкою.]
Л. 297 — [высунулась из окна,]
Л. 297 — [сердито и]
Л. 297 об. — [Марта и Владислав не замечали его взглядов, и продолжали шептаться да смеяться.]
Л. 298 — и [что не надо торопиться. И она]
Л. 298 об. — [хотела
Л. 298 об. — [выпил много пива; но оно мало на него действовало, — только глаза глядели еще более тупо и сонно, чем всегда.]
Л. 299 — [во-первых, она старше вас, а вы,]
Л. 299 — [— с тою же угрюмою важностью]
Л. 299 об. — [красивая, молодая да скромная.]
Л. 299 об. — [— Я буду много получать.]
Л. 300 — [— А вы и поверили? — насмешливо спросила Вершина.
— Чего ж ей врать! — сказал Передонов, но лицо его обнаружило, что в его уме смутно зашевелились новые опасения.]
Л. 300 об. — 301. — они легкомысленные [болтушки, да хохотушки, над всеми смеются], а вам надо жену степенную, [чтоб она себя во всяком обществе могла не уронить.
Передонов тупо молчал. Ему уже надоело слушать всё о том же, а перевести разговор на другое он не умел. Вершина опять несколько раз глянула на него, словно пощупала его быстрыми коричневыми глазами, и сказала:]
— Вот бы взяли мою Марту, — [и вам бы хорошая невеста, и ей бы доброе дело сделали. Она на вас, заметьте, как засматривается.]
Л. 301 об. — [Что же вы так скоро, — посидели бы? — сказала Вершина.]
Л. 301 об. — [застенчивости и]
Л. 301 об. — 302 — [— Нет, пора, — прощайте, — угрюмо сказал Передонов.
Вершина проводила его до калитки, и вернулась в беседку.
Марта уже сидела там. Несъеденные леденцы еще лежали перед нею.
— Расщедрился, ухаживает, — сказала Вершина, и показала на леденцы.
Она и сама думала, что леденцы эти — признак начинающегося ухаживания, да и хотела подбодрить Марту, чтобы та живее и увереннее вела себя с Передоновым. Марта покраснела, и вяло сказала:
— Ну да, где же ухаживает!
— Нет, вы так не говорите, — возразила Вершина, как всегда тихо да быстро, и однозвучно. — Смотрите, не зевайте. Да не будьте с ним такой насупой. Я с ним начала тут без вас говорить. Он за мамошку свою только из-за протекции держится.
Вершина села, и вдруг стала внимательно смотреть на Мартины башмаки. Марта покраснела, и спрятала ноги.
— Что это? — криво улыбаясь, спросила Вершина, — у вас башмаки каши просят, кажется?
— Да я не заметила, — застенчиво сказала Марта.
А Вершина журила ее:
— Это вы и при госте так сидели, с разорванным башмаком? Ай-ай-ай! Разве у вас нет новых?
— Эти самые новые, Наталья Афанасьевна, — краснея, сказала Марта.
— Так надо купить, — ворчливым голосом говорила Вершина. — Что ж вы не сказали? — Нельзя же такой оберишей ходить. Вот завтра пойдемте в Гостиный, я вам куплю.
— Благодарю вас, — робко промолвила Марта.
Вершина улыбалась, и ворчала:
— Башмаки-то на тебе, милая, горят, — давно ли мы покупали, опять надо новые. Вещей беречь не умеете, вот что, не в обиду вам будь сказано.]
Л. 303 об. — [растрепанная]
Л. 303 об. — [Она красилась умело и старательно, не как те глупые, что лицо намажут, а за ушами так оставят, и выйдет маска. Она покрывала краской не только все лицо, шею, руки, плечи, но и все тело, — на всякий случай.]
Л. 303 об — [и они подавались ему каждый день.]
Л. 303 об. — 304 — [он не любил ждать еды.]
Л. 21–22 — Наташке и хотелось украсть сладкий пирог и потихоньку съесть его, да нельзя было: раз, что Варвара торчит около нее, да и только, — ни выжить ее ничем, — а другое, — если и уйдет, и без нее снимать со сковороды, так она потом посчитает по следам на сковороде, сколько нет, — столько и пирожков потребует, — никак нельзя украсть ни одного. И Наташка злилась. А Варвара, по обыкновению своему, ругалась, придиралась к служанке за разные неисправности и за недостаточную, по ее мнению, расторопность.
Л. 22–24 — [Она похожа была не на хозяйку, а на приживалку, которая ревниво следит за прислугой и неутомимо ищет случая своровать под ее руку.]
— Тварь ленивая, — кричала Варвара дребезжащим голосом — да что ты, обалдела, что ли, Наташка! Только что поступила, да уж ничего не хочешь делать, — ничевуха поганая.
— Да кто у вас и живет, — грубо отвечала Наташка.
И точно, — у Варвары прислуга не заживалась: своих служанок Варвара кормила плохо, ругала беспрерывно, жалованье старалась затянуть, а если нападала на не очень бойкую, то толкала, щипала и била по щекам.
— Молчать, стерва! — закричала Варвара.
— Чего мне молчать, — известно, у вас, барышня, никто не живет, — все вам не хороши. А сами-то вы, небось, хороши больно. Не в пору привередливы.
— Как ты смеешь, скотина?
— Да и не смеевши скажу. Да и кто у такой облаедки жить станет, — кому охота.
Варвара разозлилась, завизжала, затопала ногами. Наташка не уступала. Поднялся неистовый крик.
— Кормить не кормите, а работы требуете, — кричала она.
— На помойную яму не напасешься хламу, — отвечала Варвара.